В тихом омуте…. Лариса Джейкман
чудо.
На темном бархатном небе, в его черной бездне царила луна. Да, это было зрелище, достойное кисти художника и пера поэта.
Огромная, золотая, полная луна излучала серебристое, невиданной красоты сияние. Она буквально завораживала и притягивала к себе. Хотелось взлететь, парить, удалиться от земли и прикоснуться к этому волшебному свету.
У Оли по щекам бежали теплые струйки слез, и тут она почувствовала легкое прикосновение. Ее тело напряглось, сердце сжалось в комок, она резко обернулась и обняла стоящего рядом с ней Антонио.
«Как красиво, Оля!» – сказал он и поднял девушку на руки. – «Это сказочная ночь, и я хочу, чтобы она не кончалась, а ты?»
«И я. Но мы с тобой из разных миров. Ты оттуда, из космоса, с луны. А я – земная, очень земная. И между нами пропасть».
* * *
На Павелецком вокзале было суетливо, грязно и шумно. Девочки пытались пробиться сквозь толпу и найти свой вагон №18. Они старались не отставать от широко шагающего Миши Ашхабадова, который, казалось, не замечал ни толпы, ни суеты, ни шума. Он нес два чемоданчика – Оли и Леры, он их провожал.
«Ну вот, добрались. Вот ваш вагон. Пошли, определю вас в купе», – деловито сказал Михаил и юркнул внутрь.
«Минуточку, ваши билеты, молодые люди», – зычно спросила проводница, которая только что стояла к ним спиной и разговаривала с двумя мужчинами не совсем опрятного вида.
«Я провожающий», – выкрикнул из окна Михаил, когда блюстительница вагонного порядка просматривала билеты Оли и Леры.
Девушки прошли в купе и с радостью обнаружили, что их попутчицами являются еще две женщины, мать и дочь. Миша при этом радостно улыбался и говорил:
«Ну теперь я за вас спокоен. И все же, на станциях не выходить, воблу и семечки не покупать, обедать в ресторане, в тамбуре не торчать. Все понятно?»
Девушки переглянулись и дружно расхохотались.
Пока Лера пыталась застелить свою постель на верхней полке, Миша тихонечко взял Олю за локоть и одними глазами попросил выйти из купе. Они стояли в вагоне, мешая пассажирам, пробирающимся к своим местам. Миша с тоской во взгляде смотрел на Олю, а потом сказал:
«Я люблю тебя. Я сделал ошибку. Прости меня, если сможешь. Приезжай, я буду ждать».
Оля плохо понимала, о чем он говорит, о какой ошибке, но ей стало нестерпимо стыдно, что она совсем недостойна таких слов.
«Хорошо, хорошо, Мишенька. Я приеду, мы с Лерой приедем…»
Она не договорила. Лера была уже тут как тут.
«Оля, ты прости, мне нужно сказать Мише кое-что, один на один. Не обижайся», – сказала она.
Оля покраснела и торопливо ушла в купе, захлопнув за собой плохо скользящую, а потому застревающую дверь.
«Ну вот, мой дорогой, мы и расстаемся. Скажи мне на прощание, что любишь меня, прошу тебя! Тогда и расставание с тобой не будет для меня таким горьким», – говорила Лера, глядя на своего возлюбленного огромными зелеными глазами, полными тоски и слез.
Михаилу