Театральный кошмар. Несколько дней из жизни начинающего драматурга. Ольга Колодзейская
прижиться, все было не то. Иногда мой язык не держится за зубами и я начинаю говорить быстрей, чем мысль сформировалась. Этот прием очень выручал меня в школе и выдавал во мне уверенность. Я быстро вдохнула.
– Мефи… – я осеклась на полуслове, понимая, что вопрос по поводу «ты-вы» еще не решен.
– А что, мне нравится – отозвался князь тьмы, разрезая мясо.
Я глотнула вина для храбрости. Внутри меня зрели сотни вопросов, но я никак не могла собраться с мыслями.
– Тема пьесы – великолепна. – Мефистофель, грациозно держа бокал, закинул ногу на ногу.
«Божественна» – вертелось у меня внутри.
– Нет, люди не привыкли думать лил начинают это делать слишком поздно. Для кого-то жизнь может и не повториться, а в остальном я согласен.
– В чем? – во мне проснулось писательское любопытство.
– Оттаяла, наконец – начал Мефистофель. – В том – продолжал он, – что люди живут, удовлетворяя собственные желания.
Совершенно неожиданно я вступила в разговор.
– Да – согласилась я. – Людей останавливает страх, они боятся ада.
– Как это знакомо, люди всегда боялись работы. Святых нет и без работы над ошибками нет решения, что ждет дальше.
– Люди запутались.
Мой ответ совершенно меня озадачил. Я была уверена, что в этом споре буду занимать позицию человечества.
– Люди глупы – сказал мой собеседник, внимательно вглядываясь в переливающиеся винные искры.
– Почему?
– Они так и не нашли ответ на вопрос.
– О смысле жизни? А разве можно его найти?
– Они и не пытались.
Казалось, Мефистофель испытывает разочарование. «Ему-то какая польза?» – подумала я.
– Мне все равно, им – нет. У них кошачья позиция. Каждый уверен, что ему положено перевоплощение и что будет их не меньше девяти. Люди считают, что вправе требовать не проходить работу над ошибками. Все будто сговорились считать Бога добрым папочкой, которого все человечество держит за идиота. Не я отвечаю, куда уходит душа и не я отвечаю за новые перевоплощения, принцип главенства, знаете.
Мефистофель сидел, отпивая вино по глотку, философски глядя в окно.
– Люди пытаются… – робко начала я.
– Что, пытаются? – снова рыжая бровь взлетела, выражая неподдельное удивление.
– Найти смысл – я осмелела.
– Люди либо философы, либо дураки.
– Как это? – я чувствовала, что теряю нить разговора.
Мефистофель понял, что есть вещи, которые нужно объяснить мне с начала. Он вздохнул, поставил на стол бокал и подался вперед.
– Философы – это те, кто пытаются, что-то делают, ищут себя. Чудаки, которые путешествуют, они не боятся менять жизнь.
– А дураки?
– Таких много. Это жертвы страха. Мир для них – враг. Они боятся всего, живут в окружении правил и главная цель для них –