Театральный кошмар. Несколько дней из жизни начинающего драматурга. Ольга Колодзейская
чтобы поработать. Вчерашний разговор остался в памяти и мне не терпелось начать. Я подумала, что было бы неплохо найти книги, список которых я всегда составляю, начиная работу над новой пьесой. Как вы уже знаете, мои друзья – большие поклонники литературы, особенно русской и к книгам отношение у них трепетное. Им удалось не только сохранить те книги, что оставили родители, но и обзавестись новыми, каждый раз посещая книжные выставки. Я предвкушала работу с книгами и запах старых фолиантов витал над головой. Я наскоро позавтракала и вернулась в спальню в поисках того самого списка. Я знаю, что бываю рассеяна и до неприличия невнимательна, но всегда нахожу утерянное. Потратив время, я решила, что смогу вспомнить хотя бы часть из тех книг, названия которых были в моем списке и направилась в гостиную. Я уже подходила к двери, когда заметила, что комната отсвечивает тусклым блеском и по стене расползлись мутные тени. Ругая себя за свою невнимательность, я повернулась, чтобы выключить забытую лампу (а зачем, собственно, ее выключать, если я как раз за этим и пришла, намереваясь провести время за книгами). Я уже протянула руку, чтобы отодвинуть створку двери, как вспомнила, что уже два дня не писала ни строчки и уж тем более не работала с книгами. Я даже не заходила в гостиную! Все эти догадки ворвались в меня одновременно и я поняла, что снова начинаю путаться в происходящем. Мое состояние было таким же, как и в тот раз, когда увидела Мефистофеля. Теперь я могла поклясться, что его не было ни на кухне, ни в одной из комнат, нигде. Я заглянула за дверь. Снова по телу пробежала электрическая волна и меня обдало холодным потом. Наклонившись к лампе над раскрытой книгой, сидела Вера Ивановна. Она привычно морщила нос, поднимая очки на переносицу. Гостья неторопливо закрыла книгу и посмотрела на меня. В происходящем со мной винить было абсолютно некого, кроме меня самой. Я вынуждена признать, что выражение «горе от ума» в полной мере относится ко мне, точнее сказать от моей фантазии. Вера Ивановна! Не может быть, чтобы она пришла только для того, чтобы помочь мне в споре с Мефистофелем. Я точно знала, что править пьесу уже не буду, тогда зачем она здесь?
– Я нашла ваш список – сказала она.
«Странно, она даже не поздоровалась, это на нее не похоже.» Позвольте объяснить вам кое-что. В пьесе «Мечты», где главная героиня Ольга попадает в старый дом и говорит с душой своей учительницы, таковых две. То есть, две учительницы, две Веры Ивановны. Воплощение ее в последние годы, когда она, возможно, терзалась, вспоминая свою жизнь и ошибки и, безусловно, была готова принять все, как есть. И ее воплощение в молодости, когда главным принципом было научить детей во что бы то ни стало. Это воплощение, точнее молодая Вера Ивановна, была непримирима и переубедить ее в чем-то казалось делом совершенно невыполнимым. Представьте только, ко мне пришла именно она, молодая Вера Ивановна, со всем своим набором убеждений, против которых невозможно устоять. Был в этой пьесе еще один секрет. На помощь Ольге, главной героине, пришла Оля – ее собственное воплощение в возрасте восьми лет. Так что битва была равной, теперь же я была одна.