Россия во тьме. Александр Афанасьев
там вещали шииты.
SAbran ya nafsi
SAbran ya nafsi
SAbran ya nafsi umeah Allah
sel kut sunedi
sel kut sunedi
sel kut sunedi sar hut a
sabran fatarihi
sabran fatarihi
sabran fatarihi amin niaran
wul hur unuredi
wul hur unuredi
wul hur unuredi lir wihua…
…
„Терпи, о моя душа!
Терпи, о моя душа!
Терпи о моя душа
ведь с нами Аллах!
Аль акса зовет,
Аль акса зовет,
Аль акса[21] зовет…
Терпи, о душа, ибо путь
Терпи, о душа, ибо путь
Терпи, о душа, ибо путь
Среди огня и крови
Среди огня и крови…
Город – поглощал его, большой, грязный. Он был совсем не такой, какими мы делаем свои города. Плоские крыши, дома в один, два, три этажа – иракцы выше строили редко. Часто между домами перекинуты доски – чтобы можно было перебираться с крыши на крышу. Асфальт – когда-то был, да почти весь вышел – все в воронках, которые пытаются заделать местные жители чем попало. Нет канализации, нет нормального водопровода – потому иракцы не моются, а вся грязь, весь мусор оказывается на улице. Машины – от старых до совсем новых. И опасность – непроходящее чувство опасности. И всего-то за пару тысяч долларов в месяц.
Рынок Маалаб – полустихийный, один из многих в городе. Просто большое, расчищенное пространство, на котором идет торг, заборы и здания, которые превращены в лавки и едальни. Делается это просто – сносится та стена, которая обращена к улице, ставятся прилавки или столы – и готово. Над многими – ещё и тенты. Торгуют всем, чем попало, в основном – гуманитаркой. При Саддаме в Ираке было сельское хозяйство – они с удивлением смотрели на разбитые, сгоревшие комбайны «Нива». Сейчас не было ничего – только продовольствие в мешках, которое спекулянты продавали на рынке. Восстанавливать утраченное придется мучительно и долго.
Он остановил машину на стоянке, рядом с другими такси. Макаров в одном кармане, в другом – ещё один, в сумке – турецкий МР5К. Вполне нормально для встречи с агентом, ничуть не лишку.
Под недобрыми взглядами таксистов запер машину – чужих тут не любили…
И – канул в толпу…
Рынок… торг, кто-то тащит мешок на спине. Почти что Грозный или Гудермес – только язык незнакомый, да нет тут ящиков из-под фруктов, на которых так удобно сидеть. Во всем остальном – почти то же самое.
Его осведомителя звали Птица. Он был местным полицейским, вербанулся потому, что испытывал ненависть к начальству. По просьбе Воробьева, он работал по очень взрывоопасной теме – сотрудничеству местной полиции и боевиков. Для чего он сам пошел на контакт и стал сотрудничать с боевиками. Про продажность полиции говорили многие – но говорить можно много чего. Нужны были имена…
Они должны были встретиться в металлическом ряду – там торговали запчастями к автомобилям и мотоциклам. Моменталка – как в шпионском фильме. Благо теперь появились карты памяти – размером с ноготь, но на которых можно много чего написать, и передать незаметно. Дискету незаметно не передашь…
Иракские
Аль-Акса – мечеть в Иерусалиме, одна из самых почитаемых среди мусульман.