Серафим. Елена Крюкова
И палец я себе отрубила. Вон она, ступка деревянна, у ног моих стоит, с недорубленной капустой!
И тут шорох за плечом. Озираюся. Поп мой шествует ко мине!
А на руке у няво – штой-то тако ярко, красно! Как флаг в Первомай! Раньше, давно…
Я думала – тряпка кака красна, думала, руку нарошно красным обмотал, штобы, значитца, миня повеселить, што ли. Нет! Энто красно – шевелится! И киват! И чем-то щелкат! А посля – ка-ак крылья раскроет! Алыя… И затрепещет ими, замашет… и жаркий ветер мине в лицо ударит, в нос…
И крик такой противнай, скрипучай:
– Яш-ша хар-роший! Яш-ша хар-роший! Яш-ша хар-роший мальч-ч-ч-чик!
Господи Боженька сил! Попугай!
– Только энтого ищо не хватало, – шепчу.
Батюшка руку с попугаем к носу моему подносит. Попугай как взмахнет крыльями! Как взовьется! И – на плечо мине перелятел! И когти в миня впустил! Я глаз скосила, не дышу. Клюв у няво – клещи железны! Вот, думаю, чем ты, паскуда, щелкашь… А глаз блестит, глаз чернай, потом ободок желтай, потом округ синий, прям чернай жемчуг в оправе!
– Красавец ты, – тихо грю яму, а у самой из глаз слезки бисером сыплюцца.
Батюшка поднял руку и перекрестил миня и попугая.
– Я купил тибе, мать, штоб ты не плакала, – сурьезно так грит. – Не будешь рыдать-та? Глянь, веселай какой кавалер! В красном мундире! Енерал попугайскай!
Я ручонку свою протянула, перевязанну, и погладила Яшку по красной башке.
– Где добыл-та яво? – спрашиваю.
Яшка голову скосил, глазом зырк-зырк – и клювом своим страшенным, железным ну давай мне слезы с рожи так нежно… так осторожно… склевывать!
Ну, птица…
Слезы ищо пуще посыпались. Уж от радости, што ль?
– Дачники тут одне уезжали, – грит. – Насовсем съезжали. Я по дешевке у их укупил. Прям за три рубля. Глянь, какой парень справнай!
Я попугая с плеча взяла в руки, в ладони, как обойму яво ладоньми, крепко, и стала цаловать яму спинку алую, крылушки малиновы, головку в красной шапочке, глазик в ободках самоцветных, и клюв кривой, турецкай ятаган, даже поцаловала яму, животинке, птиченьке моей, нежной, бедной, красненькой.
А батюшка на нас обоих так глядел, быдто б я цаловала – во храме – икону.
ДВУНАДЕСЯТЫЙ ПРАЗДНИК
ВВЕДЕНИЕ ВО ХРАМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ
Эта маленькая Девочка… Боже мой, совсем ведь маленькая… Господи, три годика всего было Ей…
Ярко-красное платьице бархатное, с кружевным воротничком, надели родители на Нее. Туфельки со шнуровочкой. Умыли чисто. Помазали святым горячим маслом. Дали на дорожку попить из кружки парного молочка. Пух куриный ли, кошачий – с рукавов, с подола отряхнули. Чистенькая какая! Ах, на пальчик – еще рубиновое, алое колечко нацепить… и на грудку – золотую цепочку, бабушкину цепочку, пророчицы Анны…
А где старуха Анна?.. А, она уже сидит подле храма, на паперти. Водку пьет из горла… за милостынькой сухую руку тянет…
Мама, мама, ну зачем ты, ну пойдем домой, домой, мама…
Господи, Господи, что ж я брежу-то… Господи, помоги, останови