Добровольцы. Николай Алексеевич Раевский
(приложения I–IV).
Во многих местах дневника и в примечаниях я описываю особенно меня интересовавшие политические настроения чинов 1-го корпуса, причем постоянно употребляю термины «монархисты», «республиканцы». Считаю совершенно необходимым обратить внимание читателя на то, что речь идет о личных политических взглядах офицеров, юнкеров и солдат, а не о принадлежности их к той или иной партии.
С другой стороны, было бы грубейшей ошибкой представлять себе отношения между «монархистами» и «республиканцами» галлиполийского лагеря похожими на те, которые, к сожалению, существуют и до сего времени между людьми несходных политических убеждений в среде невоенной эмиграции.
Политические споры в свободное время велись в Добровольческой армии с самого ее основания, но они никак не отражались на боевой дружбе вместе боровшихся и умиравших людей.
То же самое (за очень немногими печальными исключениями) было и в Галлиполи. Галлиполийцы были и остаются, во-первых, и, прежде всего, галлиполийцами и лишь, во-вторых, – монархистами всех оттенков, бонапартистами, республиканцами, украинцами-федералистами и т. д.
В заключение считаю приятным долгом принести свою искреннюю благодарность командиру 3-го Дроздовского стрелкового артиллерийского дивизиона генерал-майору М.Н Ползикову, с неизменным вниманием относившемуся к моим литературным работам и разрешившему мне сделать нужные выписки из документов, хранившихся в архиве дивизиона. Благодарю также штабс-капитана Г.А. Орлова за любезно оказанную помощь при проверке ряда дат и фактов, упоминаемых в моем дневнике.
Н. Раевский
28 марта 1930 года. Прага.
Последние дни в Крыму
11 октября. После нескольких длинных переходов пришли в Покровское (верст 10 от Мелитополя) и стоим в резерве. Красная 2-я армия (конная) порядочно потрепала наш 2-й корпус, взяла все танки и 2 бронеавтомобиля. Остальные части, переправившиеся на правый берег Днепра, тоже потерпели неудачу и отошли. Какая разница по сравнению с тем, что делается в нашей дивизии! Все более и более убеждаюсь в том, что наши новые формирования, не имеющие добровольческого ядра, решительно никуда не годятся. Получается неразрешимая задача – чтобы пойти вперед, нужны добровольцы, а набрать их можно, только идя вперед.
Живем мирно, совсем точно и войны нет. Нервы приходят в порядок, и по ночам ничего во сне не вижу. На днях только снился мне покойный Женя Никифоров[21], и я будто бы вел с ним длинный разговор, а в то же время чувствовал, что он давно умер.
Достал у местной попадьи (поговорив с ней предварительно о шуме моря и других хороших вещах) Гаршина и с удовольствием перечитываю его рассказы. Чувствуется, что он искренно описывает свои переживания. Очень мне понравилось в «Записках рядового Иванова» это место: «Мне случилось заметить, что простые солдаты вообще принимают ближе к сердцу страдания физические, чем солдаты из так называемых привилегированных
Товарищ по Петроградскому университету, убитый в 1917 г. на Румынском фронте.