Несравненная Кая. Сборник. Александр Николаевич Лекомцев
всех она смотрела свысока.
Несравненная Кая. Так её называли в улусе. Тонкие брови, подобные двум бурятским лукам, ресницы – густая кедровая хвоя, глаза – большие ягодины-черничины, а губы, будто крылья бабочки-крапивницы…
– Почему ты при встрече, Кая, никогда не поклонишься нам? – спрашивали её старики. – Только киваешь. Или старость и мудрость не уважаешь?
Ничего не отвечает Кая, лишь плечами округлыми поводит, хмурится. Никому кланяться не желает.
Не радовало старого Чочу такое поведение внучки. Людям стыдно в глаза смотреть.
– За что гневишь, уважаемых? – Вздыхал Чочу. – Они ведь ничего плохого нам не сделали. С людьми по-людски надо.
– Каждый волен жить так, как ему хочется, дедушка, – отвечала Кая.– Они ведь мне не кланяются.
– Ох, не ладно это, Кая, – обижался карагас. – Я ведь знаю, что сердце у тебя доброе, внучка. Зачем ты от людей скрываешь это? Твоя красота сделал тебя холодной и неприветливой.
Только для одного человека находилось место в сердце у Каи, для Чочу. Он был для неё и матерю и отцом, и другом. Она хотела бы во всём угождать старику, но ничего не могла поделать с собой, со своим тяжёлым нравом.
– Вижу, что злые духи околдовали девушку, – наигранно причитал богатый житель улуса Тулам, что переводится с бурятского на русский язык «мешок». – Но беду можно исправить.
– Как это сделать? – спросил Чочу. – Что надо предпринять?
– Выдай её замуж ха моего сына Балхана, – лукаво подмигнул Чочу богач. – Сердце у Каи и потеплеет, все чары и сойдут.
– Нет-нет, – замахал руками старик, – не согласится она! А перечить ей не могу.
– Как знаешь, – с гневом сказал Тулам. – Только не буду я больше точить у тебя ножи и стрелы, и другие не станут. Я позабочусь об этом. Не забывай, что ты не бурят, а карагас. Не наш человек.
Так и получилось, как сказал Тулам. Меньше стало работы у Чочу. Не заходят к нему люди, другого точильщика нашли. Одни бояться прогневить богача, другие – злых духов.
Но Балхан Кае совсем не нравился. Не потому, что имя его означает «пухлый», и такой он на самом деле. Совсем не признавала девушка чванливых людей. Что они из себя строят, непонятно. Ну, она-то, совсем другое дело. Красива, умна, старательна в делах.
Плохо зажили старик и внучка. Бедно.
– Глаза совсем слепые стали, – оправдывался Чочу. – На охоту ходить не смогу. Да и руки слабы.
– Я буду ходить на охоту, – твёрдо решила Кая. – Сделай мне лук и наточи стрелы! А по вечерам вышивать стану.
Что мог на это ответить Чочу? Ничего не сказал. Если бедность в дом пришла, то никуда теперь от неё не денешься. Не убежишь. Везде настигнет.
Первый год неудачной охота была у девушки – стрелы в цель не попадали, в травах таёжных терялись. Вышивать садилась – иголка не слушалась её, пальцы колола. Нет бы спросить у сверстниц улуса, как узоры на ткань накладывать, но гордость мешала. Парни подходили к ней, предлагали из лука научить стрелять. Отказывалась от помощи Кая. «Сама знаю, –