Еще темнее. Э. Л. Джеймс
пристрастия ограничиваются роком и кантри. Набрав полную грудь воздуха, сажусь рядом с Аной. Сейчас мне предстоят деловые переговоры, возможно, самые важные в моей жизни.
Я хочу вернуть ее.
Тейлор нажимает на клавишу стереосистемы, и в салоне позади нас тихо звучат волнующие звуки Рахманинова. Секунду он смотрит на меня в зеркало заднего вида и выезжает на спокойную вечернюю магистраль.
Я поворачиваю лицо к Анастейше и встречаю ее взгляд. Она смотрела на меня.
– Как я уже сказал, Анастейша, у меня есть предложение.
Как я и думал, она нервно глядит на водителя.
– Тейлор нас не слышит.
– Как это? – Она удивлена.
– Тейлор, – зову я. Тейлор не реагирует. Я зову еще раз. Потом наклоняюсь вперед и хлопаю его по плечу. Тейлор вынимает из ушей маленький наушник.
– Да, сэр?
– Спасибо, Тейлор. Все в порядке, слушай дальше.
– Да, сэр.
– Теперь довольна? Он слушает музыку. Пуччини. Забудь о его присутствии. Я забыл.
– Ты нарочно попросил его это сделать?
– Да.
Она удивленно моргает.
– Ладно… Так твое предложение? – произносит она нерешительно и с опаской.
Я тоже нервничаю, детка. Ладно, была не была. Только смотри, Грей, не испорти.
С чего начать?
Я вздыхаю.
– Позволь мне сначала спросить: ты предпочитаешь правильный, «ванильный» секс? Без всякой эксцентрики?
– Эксцентрики? – недоверчиво пищит она.
– Эксцентрики, со всякой хренотенью.
– Не верю своим ушам, неужели это говоришь ты?
– Да, я. Ответь мне.
– Мне нравится твоя эксцентричная хренотень, – почти шепчет она.
Ох, малышка, мне тоже.
Какое облегчение. Первый шаг… О’кей. Спокойнее, Грей.
– Так я и думал. Тогда что же тебе не нравится?
Она молчит, и я знаю, что она разглядывает меня при свете и тени мелькающих за окном уличных фонарей.
– Мне не нравится угроза жестокого и необычного наказания, – отвечает она.
– Ты о чем?
– Ну… – Она замолкает, снова глядит на Тейлора и понижает голос. – Меня жутко пугают хлысты и плетки в твоей игровой комнате. Мне не хочется, чтобы ты опробовал их на мне.
Я и сам уже это понял.
– Ладно, договорились: никаких плеток и хлыстов, а также бондажа, – добавляю я, не в силах убрать иронию из своего голоса.
– Ты пытаешься заново определить жесткие рамки? – спрашивает она.
– Не совсем. Я просто пытаюсь понять, что тебе нравится, а что нет.
– Самое главное, Кристиан, мне трудно примириться с тем, что ты с удовольствием причиняешь мне боль. А еще мысль о том, что ты будешь это делать, если я выйду за какую-то условную случайную черту.
Проклятье. Она знает меня. Она уже видела монстра. Я не хочу говорить об этом, иначе все испорчу. Поэтому игнорирую ее первый довод и сразу отвечаю на второй.
– Но она не случайная; правила у нас записаны.
– Мне не нужен набор правил.
– Вообще? Никаких?
Черт