Озорные записки из мертвого века. Книга 1. Евгений Черносвитов
занимались любовью с Олей в ванне, в которой Мария Ивановна, моя санитарка, обмывала трупы после моего вскрытия, наполненной…
…Еще далеко не все, как и где мы друг друга с Оленькой любили!
…Я посвятил Оле с десяток стихов, написанных в разгар нашей страсти, когда был далеко от нее, в каком-нибудь маленьком селении таежном или океанском… Когда я, обвеваемый штормовым ветром или закручиваемый в сугробы пургой, думая о ней, о ее божественной, повторяю, красоты и женственности, теле. И эта мысль согревала меня и превращалась в стихи. Стихи я тогда не публиковал. Но их читала актриса Комсомольска-на-Амуре Драматического театра и со сцены театра, и по городскому телевидению… Я некоторые из них опубликовал недавно в книгах, соавторами которых явились моя жена и моя дочь. Книга называется «Il n’y a que les sots et les betes de malheureux dans ce monde»13. Это сказал мой кумир Михаил Сергеевич Лунин…
P.S. Оле было около и чуть больше 19 лет, мне – около и чуть больше 25 лет, когда мы любили друг друга.
Амурские волны – Татарский пролив
«I am so clever that sometimes I don’t understand a single word of what I am saying».14
(Неизвестный)
…Это произошло в Николаевске-на-Амуре. Тридцатилетний оперативник, майор милиции, красавец якут, мастер спорта по дзюдо и горному слалому, великолепный стрелок из всех видов оружия, применявшегося в те годы в МВД, потомственный нквдшник, как он говорил о себе, неделю преследовал особо опасных преступников. За это время ему пришлось сутками быть в засаде. Бегом преодолевать большие расстояния. Участвовать в жесткой перестрелке. Пил, ел, спал, «ходил по нужде», урывками. В результате, преступники ушли. Очень расстроенный провалом операции, к которой он тщательно готовился, вернулся домой, не имя сил даже поесть, свалился спать. Сколько спал – не помнит, проснулся от сильнейшей боли в сердце. До этого случая «вообще ничем никогда не болел, и родители живы и здоровы». Боль была такая сильная, что, несмотря на то, что он «не из трусливых», испугался и вызвал «скорую помощь». Ему сделали укол, и увезли в ближайшую больницу. Там он пролежал неделю, его обследовали, неоднократно делали ЭКГ, и потом выписали, сказав, что он «просто переутомился, сердце у него здоровое». Но, на всякий случай, врач на прощание дал ему пластинку таблеток нитроглицерина.
Оперативник полностью вернулся к прежнему режиму. Каждый день выполнял комплекс физических упражнений. Ходил в спортзал. Спал по 7—8 часов, крепко, как до «приступа». Готовил новый план поимки, ускользнувших от него бандитов. Так прошел месяц. План был почти готов. Завтра он должен был представить его руководству на утверждение. Был уверен, что продумал все детали операции, и что, на сей раз бандиты от него не уйдут. Ничуть не волновался перед предстоящим визитом с планом к начальству. Лег спать, как обычно. Уснул сразу и крепко. Среди ночи проснулся от сильнейшей боли в сердце. Боль была точно такая же,
В этой жизни несчастливы лишь скоты и дураки. (фр.)
Я такой умный, что часто не понимаю ни слова из того, что говорю. (англ.)