Рельсовая война. Спецназ 43-го года. Владимир Першанин
перебили красную сволочь.
– Их не меньше десятка было, да еще с пулемётом. Но мы, как рассвело, сразу посыльного к вам наладили.
И Гуженко, и Качура полицаям не поверили. Не желая выглядеть дураком, Савва с маху врезал кулаком старшему из них.
– За что? – зажимая разбитый нос, ворочался тот на снегу.
– За то самое! В следующий раз пристрелю за трусость, а в этом месяце половинный паёк получите и без водки обойдётесь.
– Мы тут на отшибе, – жаловался один из полицаев. – Даже пулемёта нет, а бандиты обнаглели после Сталинграда. По пятьдесят патронов на винтовку – много ли навоюешь?
– Пескарь! – обращаясь к бывшему красноармейцу Борису Паскаеву, приказал Гуженко. – Теперь ты здесь старший. Пятиться тебе некуда. В расстрелах участие принимал. Бери свою команду в руки и наводи порядок.
Группа Фёдора Кондратьева установила две мины. Одну – замедленного действия, вторую – нажимную. Новый минёр старший лейтенант Леонид Трунов дело своё знал. Деревянный ящик с миной и колпачком-взрывателем на крышке быстро и ловко закопал в щебень сразу после того, как проехала дрезина с патрулём.
Спустя четверть часа появился эшелон. Немцы словно чувствовали опасность. Состав шёл с небольшой скоростью, а перед тяжеловесным локомотивом были прицеплены две платформы. Одна – с запасными шпалами, обрезками рельсов, краном-стрелой. Под навесом сидели человек шесть путейцев-ремонтников, наши русские мужики, некоторые – совсем молодые.
На второй платформе стояли 37-миллиметровая зенитка и спаренный крупнокалиберный пулемёт. Фельдфебель в каске внимательно наблюдал в бинокль за небом. Расчёты сидели, готовые в любую минуту открыть огонь.
– Ну, разгоняйся, чего плетёшься, – сжимая кулаки, бормотал сержант Андрей Постник, а Трунов тревожно переспрашивал Фёдора Кондратьева:
– Ремонтники погибнут… как же так? Они первые под взрыв попадут.
Зам. командира отряда, повернувшись к нему, оглядел офицера странным взглядом:
– Наверное, погибнут… и что теперь?
– Предупредить бы их как-нибудь.
– Иди прогуляйся к насыпи, помаши рукой, пожалей их на прощание.
– Зачем вы так?
– Душевный ты парень, я погляжу. Только забыл, для чего тебя сюда забросили. Здесь и нас не щадят, и мы про жалость забыли. На состав повнимательнее глянь. Обидно, если такую добычу упустим.
Было понятно, почему не разгонялся эшелон. На платформах стояли танки. Новые утяжелённые Т-3 и Т-4 с длинноствольными орудиями и броневыми экранами по бортам. Машины были прикрыты брезентом, но Кондратьев угадал очертания новых немецких танков. Кажется, они появились впервые под Сталинградом, когда генерал-полковник Герман Гот пытался прорвать кольцо окружения и спасти Шестую армию Паулюса.
– Штук сорок танков, – пробормотал сапёр Андрей Постник. – Не считая грузовиков и тягачей.
Один из ремонтников, молодой парень в замасленной спецовке, поднялся, чтобы размяться. Перекинулся фразой с приятелем и вдруг исчез. Фонтан щебня,