История общественной мысли в России. Сергей Реснянский
первый раз упоминают лишь в связи с призванием Рюрика. Как указал в начале 90-х гг. XX в. петербургский профессор И.Я. Фроянов, «вряд ли обоснованы попытки новейших историков отдать целиком в созидании государства первенство Киеву, отодвинув Новгород на второй план. Исторические источники, находящиеся в научном обороте, скорее склоняют к мысли об известном паритете двух великих городов России в формировании отечественной государственности. Это по-своему сознавали уже древнерусские политики и интеллектуалы»[160]. Мы можем добавить к словам нашего учителя, что древнерусские летописи вообще начинали восточнославянскую историю с Новгорода.
Софийская первая летопись начинает рассказ о расселении восточнославянских племен словами: «Словене же пришедше съ Дуная седоша около озера Илмеря… и съделаша градъ и нарекоша Новъгородъ…»[161]. Более того, Новгородская IV и Воскресенская летописи добавляют: «и гради почаша бывати по местомъ, прежде Новгородцкая волость и потомъ Киевъская…»[162]. Хронограф редакции 1512 г. сообщает: «Словене же, пришедше с Дуная, седоша около езера Ильмеря и нарекошася своимъ именемъ и создаша градъ и нарекоша и Новъградъ…»[163]. С прихода в Новгород Рюрика – «сродника» римского императора Августа – начинает русскую историю Степенная книга[164]. Интересный сюжет содержит «Соловецкий список», написанный во второй половине XV в. Там нет упоминания о Кие как князе, а начавшаяся в Приильменье история русской государственности распространяется южнее, сопровождаясь такими словами автора: «И прииде Днепромъ подъ Киевъ (князь Олег. – С.М.) и три браты убивъ, Кия, Щека, Хорива и поча княжити в Киеве…»[165].
В XVII в. московская историография также не мыслила иного начала русского прошлого, кроме как с истории Новгорода. В этом можно убедиться на примере «Истории» дьяка Федора Грибоедова, где Киев первый раз назван в связи с вокняжением в нем Владимира Святославовича[166]. Среди московских книжников стал популярен сюжет о построении города Славенска – предшественника Новгорода. Северорусская мифологема о Славене и его брате Русе в какой-то мере противостояла западнославянской о Чехе, Лехе и Русе и, естественно, потомку последнего Кию. Если московская историческая традиция вела происхождение славеноруссов от Иафета, через Скифа к Славену, то польская от Иафета через Мосоха – прародителя (сарматов) славян, в честь которого названа Москва, к Русу и его потомку Кию, построившему Киев и затем «Нов град». Таким образом, польская историческая мысль, отдавая первенство очень дальнего и туманного политогенеза «московитам», через общего праотца Мосоха, начинала все же детально рассматривать восточнославянскую историю с Кия и его потомков, правивших в его городе. Окончательно утвердил новую традицию Гизель, поместивший колыбель древнерусской государственности в Киев.
Легенды о Мосохе, Славене, Русе и Кие были инкорпорированы российской историографией XVIII в., а названных
ПСРЛ. Т. 4. Вып. 1. Пг., 1915. С. 8–9; Т. 7. СПб., 1856. С. 266.
ПСРЛ. Т. 22. Ч. 1. СПб., 1911. С. 345.
ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. СПб., 1908. С. 60–61.
Соловецкий вид «Сокращенного свода» последней трети XV в. // Летописи и хроники. 1980 г. М., 1981. С. 148.
См.: Федора Грибоедова История о царях и Великих Князьях земли Русской. СПб., 1896. С. 7.
См.: Записки касательно российской истории. Ч. 1. СПб., 1787. С. 5—17.
См.: