Книга Мечей (сборник). Робин Хобб
Потом вынимаю из сумки крюк – выкрашенный в черный цвет, чтобы не пускал блики – и закидываю на конек. Крюк надежно впивается в дерево. Потом я обвязываю себя шелковой веревкой.
Смотрю вниз сквозь дыру в крыше. Цзедуши сидит, не догадываясь о смертельной опасности над его головой.
На мгновение мне кажется, будто я вновь на огромной софоре перед моим домом, гляжу сквозь колышущиеся листья на моего отца.
Однако мгновение проходит. Я спикирую, словно баклан, перережу ему горло, раздену его и посыплю растворяющим плоть порошком. И пока он будет лежать, подергиваясь, на каменном полу, взмою обратно на крышу и скроюсь. К тому времени как слуги обнаружат его останки – голый скелет, – я буду далеко. Учительница объявит, что мое ученичество завершилось и я теперь равна моим сестрам.
Делаю глубокий вдох. Мое тело напружинено. Я тренировалась ради этого момента шесть лет. Я готова.
– Папа!
Я замираю.
Из-за занавесок появляется мальчик, ему лет шесть, его волосы заплетены в аккуратную тоненькую косичку, которая торчит вверх, словно петушиный хвост.
– Почему ты до сих пор не спишь? – спрашивает человек. – Будь хорошим мальчиком и возвращайся в постель.
– Я не могу спать, – говорит мальчик. – Я услышал шум и увидел тень на стене.
– Просто кошка, – отвечает человек. Мальчик явно не убежден. На секунду человек задумывается, потом говорит: – Ладно, иди сюда.
Он откладывает бумаги на низкий столик. Мальчик карабкается к нему на колени.
– Не нужно бояться теней, – говорит человек и устраивает теневое представление, держа руки против лампы для чтения. Он учит мальчика делать бабочку, щенка, летучую мышь, волнистого дракона. Мальчик радостно смеется. Потом делает котенка, который гонится за отцовской бабочкой по затянутым бумагой окнам зала.
– Тени рождает свет, и он же их убивает. – Человек перестает трепетать пальцами и опускает руки. – Иди спать, дитя. Утром будешь гоняться в саду за настоящими бабочками.
Мальчик сонно кивает и тихо уходит.
На крыше я медлю. Не могу выкинуть из головы смех мальчика. Может ли девочка, которую выкрали из семьи, украсть семью у другого ребенка? Лицемерна ли такая мораль?
– Спасибо, что подождала, пока мой сын уйдет, – произносит мужчина.
Я замираю. Кроме него, в зале больше никого нет, и он говорит слишком громко, чтобы обращаться к самому себе.
– Я предпочитаю не кричать. – Он по-прежнему просматривает бумаги. – Будет проще, если ты спустишься.
Сердце оглушительно стучит в ушах. Следует немедленно скрыться. Возможно, это ловушка. Если я спущусь, окажется, что в засаде прячутся солдаты или под полом скрывается какой-то механизм, который не даст мне уйти. Но что-то в его голосе заставляет меня подчиниться.
Прыгаю в дыру в крыше, шелковая веревка, привязанная к крюку и несколько раз обернутая вокруг моего пояса, замедляет падение. Легко приземляюсь перед помостом, бесшумная,