Перст судьбы. Эсмиль. Алина Углицкая
смерть, и сама свобода воли. А мертвое тело уволокут рабы во двор храма и сбросят через решетку в глубокую яму, где по преданию обитает страшное чудовище, испускающее огонь. Говорят, этот храмовый монстр уже не одну сотню лет питается жертвами, принесенными на алтарь кровавой богини…
– Сто скерциев! – сама того не ожидая, вдруг выкрикнула Эсмиль, когда до нее дошло, что женщины, хохоча и перебрасываясь скабрезными шуточками, взвинтили цену до восьмидесяти дискерциев.
– Ты что творишь! – зашипела Аини ей в ухо. – Посмотри на него, он же смертник! Зачем он нам?!
– Принесу в жертву! – девушка отмахнулась от перепуганной сестры, с жадностью внимая голосу ведущей. – Попрошу Бенгет даровать нам победу в Тан-Траши.
– Ну, тогда заодно попроси, чтобы мать тебе простила это самоуправство!
– Юная наследница Дома Маренкеш предложила небывалую цену за непокорного раба! – ведущая ударила в гонг. – Кто предложит больше?
– Эсмиль! – знакомый голос заставил девушку приподняться. – Никак решила подобрать это отребье? Хочу предупредить, подруга, после меня он уже ни на что не годен. Разве что на алтарь.
Девушка огляделась, ища взглядом обладательницу этого голоса. Та оказалась прямо за ней, только через два ряда. Настоящая амазонка, с развитой мускулатурой воина: высокая, смуглая, с коротко стрижеными волосами, да к тому же в доспехах легиты – командующей имперскими войсками. По тонким губам женщины змеилась ядовитая усмешка, а в глазах сверкало еле сдерживаемое бешенство.
– Ульнара? – брови Эсмиль недоуменно приподнялись. Вот уж не ожидала она встретить здесь Старшую Мать Дома Зинтар. – Что с этим рабом не так? Почему он в таком состоянии? – она кивнула на сцену.
Но легита пропустила ее вопрос мимо ушей.
– Не жалко денег? – рот Ульнары скривился в жесткой усмешке, не предвещавшей ничего хорошего. – Смотри, потратишь их впустую. Хочу тебя предупредить: он давно уже ни на что не способен ни как мужчина, ни как воин. Потому и отдаю практически даром. Никчемный, бесполезный кусок мяса! Годный только в корм!
Она даже не пыталась скрыть ненависть, сквозившую в ее взгляде, когда ее глаза обращались к несчастному. Эсмиль нахмурилась, ощутив смутное подозрение, но голос ведущей заставил ее молча обернуться к сцене.
– Сто скерциев раз! Сто скерциев два! Сто скерциев три! Продано! Лот номер сорок шесть купила наследница Дома Маренкеш за сто скерциев.
Да, теперь он собственность Дома Маренкеш. Теперь у него новая хозяйка, которая поставит свое клеймо и даст новое имя. Или его так и потащат на алтарь безымянным? Зачем имя тому, кто уже почти труп?
Цепи сняли с колец, и бывший центурион упал на колени, как подкошенный. Охранники, вытащившие его на сцену, теперь собирались уволочь невольника в подсобное помещение, но перед этим нужно было поставить печать.
Один из управителей приблизился к Эсмиль, но девушка лишь покачала головой.
– Я хочу