Элиты Эдема. Джоуи Грасеффа
я, высовываясь из скорлупы. – В последний раз толчки были совсем другими. Тогда вся земля поднялась, словно сделав глубокий вздох. А затем наступила тишина. Будто весь Эдем ждал, что случится дальше. По крайней мере, так было перед тем, как все вокруг начало рушиться.
Я вижу, как почти все высунулись из своих скорлуп, чтобы посмотреть на меня. Профессор выглядит смущенным.
– Последнее землетрясение? Ты имеешь в виду то, о котором ты узнала в скорлупе?
– Нет, – отвечаю я нетерпеливо. – Последнее землетрясение. То, которое произошло… – Я осеклась… Как давно это было? На секунду я отчетливо вспоминаю, как вздыбилась земля, сбивая меня с ног. Казалось, даже воздух раздвоился.
– Послушай, – говорит профессор, – в твоей жизни не было землетрясений, как и в моей. Ни с кем за всю историю Эдема такого не происходило… Последнее землетрясение случилось до Гибели Природы.
– Но… – начинаю я и, прищурившись, заглядываю в память, в поиске воспоминаний, которые стали четче, чем прежде. Я помню свои ощущения. Я помню отчаяние. Я помню… как падали деревья. Деревья? Откуда? На земле не осталось деревьев.
Все смотрят на меня в замешательстве, как будто я только что сошла с ума. Все, кроме Перл, которая, кажется, изучает меня, без сомнения считая, что все происходящее – это дикая уловка, необходимая, чтобы завоевать доверие Ларк.
Если бы это было так, я бы проделала это получше. Я снова забираюсь в скорлупу, с пылающими щеками, в полном смятении. И тут Ларк приближается ко мне, щекоча ухо:
– Я тоже помню землетрясение. Ты не сумасшедшая.
Я не смотрю на нее. Я так глубоко дышу, словно моя грудь сейчас взорвется. Ее следующие слова заставляют меня почувствовать прилив сил и слабость одновременно.
– Ты не одинока, Ро.
6
– Как ты меня назвала?
Меня колотит – должно быть, от злости. А отчего еще?
– Тебя так зовут, – просто отвечает она.
– Меня зовут Ярроу, – четко произношу я.
До Гибели Природы, когда в мире жили миллиарды людей, у них были фамилии. Они жили большими семьями и заботились о преемственности. Сейчас, когда в семье по одному ребенку и паре-тройке родственников, сохранились только имена, что делает их еще более ценными, личными. Не хочу, чтобы кто-то коверкал мое единственное имя.
– Ну конечно, и Ро – это всего лишь милое прозвище. Можно я буду называть тебя так?
– Нет! – обрываю я, но мне хочется снова и снова, сотни раз слышать, как она произносит это имя. Так ласково оно звучит. – Прекрати болтать. Это может плохо кончиться.
До конца занятия я не смотрю в ее сторону, но когда мы встаем, я ловлю взгляд Перл, и она многозначительно кивает подбородком, давая понять, что мне нужно воплотить оставшуюся часть нашего плана: вытянуть Ларк из «Дубов» сегодня ночью.
Не хочу этого делать. Даже не имея представления, в чем суть замысла Перл, я не сомневаюсь, что она задумала что-то ужасное. По меньшей мере, это будет просто унижение, а в худшем… мне вспоминаются слухи