Элиты Эдема. Джоуи Грасеффа
разве это не делает тебя одной из овец? – спрашивает она. Перл сочла бы это оскорблением. Перл решила бы уничтожить ее во что бы то ни стало (если уже не решила). Я останавливаюсь и задумываюсь.
– Все мы овцы, – соглашаюсь я с ней, хотя ни за что не призналась бы в этом никому другому в «Дубах». – Мы все хотим знать, по какой тропе идти. Просто в «Дубах» у людей тропа более высокого уровня. Если мы должны стать пастухами, значит, можем быть и овцами-вожаками.
Ларк на мгновение закусывает губу.
– А что, если ты будешь овчаркой?
– Кем??
– Тем, кто следит за овцами, направляет их. Тем, кто оберегает их от опасности.
– Тем, кто думает за них? – спрашиваю я. – Может быть, но до тех пор, пока овцы не вспомнят, что они умеют думать самостоятельно.
На минуту между нами повисает тишина. Когда молчание становится неловким, я принужденно смеюсь и говорю:
– Ладно. Одевайся. Пошли.
– Я одета. Я пойду в том, что на мне.
На ней простое желтое платье с открытыми плечами и полотняные темные сандалии.
Я пожимаю плечами, прежняя жестокость возвращается.
– Как хочешь, никто все равно не взглянет в твою сторону.
Направляясь к выходу, я чувствую ненависть к себе. Она все еще идет за мной.
Впрочем, я ее не обманула, потому что, когда мы оказываемся в комнате Перл, та не обращает на нее никакого внимания, как будто ее вовсе нет.
– Ярроу, святая Земля, что ты сотворила со своим волосами? Это так… мрачно и скучно.
Она проводит рукой по своим волосам, как будто серебристо-белый цвет – единственно возможный.
– Да, Ярроу, о чем ты только думала? – подхватывает Линкс, и ее рука невольно тянется к собственным каштановым локонам. Однажды она осветлила волосы, чтобы быть похожей на Перл, но та заставила ее перекрасить их.
– Ну, не знаю, – говорю я, подходя к одному из зеркал Перл, чтобы еще раз взглянуть на себя. – Мне кажется, так лучше. Впечатляюще.
– Да пожалуйста. Если ты считаешь тоску впечатляющей, – говорит Перл. – Сейчас же перекрась волосы обратно. Вечеринка, на которую мы сегодня идем, особенная.
– Чем особенная? – спрашиваю я, по-прежнему глядя на свои пряди. Я откидываю их с лица, наматываю кончики на палец, чтобы смягчить их. – Тем, что на эту вечеринку охрана нас пропустит?
Я не собиралась дерзить, и меня словно пощечиной обжигает внезапно ставшее жестоким выражение лица Перл, отразившееся в зеркале. Когда я обернулась, она уже успела взять себя в руки: лишь в глазах все еще мелькают искры гнева. Видимо, ей показалось, что я критикую ее. А это почти что вызов.
Она решает оставить пока без внимания мои слова. Пока, но, без сомнения, я еще поплачусь за это.
– Привет… Как, ты сказала, тебя зовут… Лейк?
– Ларк, – пытается сказать та, но Перл перебивает:
– Я так рада, что ты не похожа на тех девочек, которые не соблюдают традиций. Ты знаешь, у нас есть несколько новеньких, которые не дали свои кредитки.