Надмiрный Путь. иеромонах Роман (Матюшин-Правдин)

      Все перед смертью говорят стихами,

      Стихами наивысшей простоты.

      Не потому ли, не посмев охаять,

      Надменный критик положил цветы?

      Мы все уйдем за черные кулисы,

      Оставив сцену для других, живых.

      Еще никто, никто не уклонился,

      Чтоб, поклонившись, не уйти за них.

      Все выступленье кажется моментом,

      Соединились пекло и мороз.

      И до чего ж горьки аплодисменты,

      Аплодисменты нефальшивых слез!

      Кто мнет платок, кто держится за сердце,

      Кто просто отрешенно смотрит вниз.

      Как на обычном праздничном концерте…

      …Да только здесь не вызовут на бис.

      Всю жизнь гостить нехорошо,

      Наверно, это каждый знает.

      Чужой очаг и есть чужой,

      Чужое платье так стесняет.

      Попробуй радостью чужой

      Себя утешить, если горько.

      И сдобный хлеб, коли не свой,

      Своей не аппетитней корки.

      Чужим умом не проживешь,

      И ты давай, не спорь со мною.

      Когда-нибудь и сам поймешь:

      Чужое небо – не родное.

      И не устать мне повторять

      (Так что давай, не спорь со мною):

      Чужая женщина – не мать,

      Чужое небо – не родное.

      Все деревья тронулись рассудком,

      Хоть рассудка у деревьев нет.

      Безпрерывно, уже третьи сутки

      Рвут с себя осенний туалет.

      Разодрав нарядность одеяний,

      Лоскуты под ноги раскидав,

      Неуютной моросящей ранью

      Побрели неведомо куда.

      Побрели без славы и почета,

      Босиком, без пищи, налегке,

      Отрешенно бормоча о чем-то

      На своем древесном языке…

      Осень, непогодою карая,

      В слякоти утопится сама,

      А убогих странников покроет

      Ризами, как инеем, зима.

      Благословен еси, Господи,

      Научи мя оправданием Твоим.

      Как олени спешат на источники вод,

      Так желает душа моя к Богу.

      Возжелала