Дочки-матери. Maxime

      – Секса у нас нет, и мы категорически против этого.

      – Секс у нас есть, у нас нет рекламы!

      Фрагмент телемоста «Ленинград-Бостон» (1986)

      1

      – Какой большой! – Катины глазки округлились, бровки взлетели.

      – Я же говорила, у моего папы самый длинный, – шептала подруга, обдавая ухо тёплым дыханием. – Смотри, что сейчас будет.

      Катя послушно вдавила щёчку в шероховатую поверхность забора, рискуя вогнать занозу в носик. Её чёрный зрачок полностью приник к дырочке, ротик приоткрылся от возбуждения.

      Михаил Анатольевич облегчался. Широко расставив ноги, отклонившись назад, он стягивал кожу к корню члена, оголяя бледно-лиловую жирную, как слива, головку. Мощная серебристая струя, тонкая, била из сарделины как из шланга для полива огурцов.

      Катя никогда раньше не видела мужской член, тем более настоящий, а не нарисованный в книге по анатомии. Ей казалось, мужской орган не может быть таким огромным.

      «Как такое возможно?» – дивилась она.

      Он был толстый, как черенок лопаты, длинный, как палка сервелата в магазине. Мужчина сгибал его вниз, придерживая пальцами у головки, направляя струю в небольшое углубление под забором. Михаил и смотрел на свой член, как загипнотизированный. Смотрела и Катя, не отрывая глаз, будто не осталось ничего в мире, кроме этого члена-монстра.

      Струя медленно угасала, посыпались серебристые капельки. Фаллос вздрогнул, напрягся и из него прыснула струйка, потом ещё одна. Наконец последние капли сползли по головке, упали на траву.

      Михаил Анатольевич отряхивал член, довольно посапывая в нос. Казалось, он вот-вот заправит своё хозяйство в трусы и пойдёт к дому, но, вопреки ожиданиям, он не спешил уходить.

      Он вдруг начал гладить себя, поводя рукой по стволу. Настя, стоявшая в шаге от Кати, накрыла ладоньками рот, давясь от смеха. Она вытянула руку и легонько ущипнула Катю. Та, не отрываясь от дырочки в заборе, удерживала руку подругу от дальнейших посягательств, сама прикладывая ладонь к губам, чтобы не заржать.

      Михаил Анатольевич, опустив подбородок на волосатую грудь, медленно водил сжатыми пальцами у самой головки, словно силясь выдоить из себя пересохшее молоко. Древко члена твердело, становясь ровнее и толще. Головка раздувалась, краями оползая вниз на блестящий ствол. Розовые яйца Михаила Анатольевича, размером с куриные, заколыхались под тонкой кожей мохнатой мошонки. Теперь его член был похож на толстый сук, спаянный из трёх штырей, покрытый фиолетовыми венками. Снизу отдельным утолщением шла бурая полоска семенного канала, она цеплялась за тонкую жилку у головки, расщеплявшую крайнюю плоть в виде сердечка.

      Катя, шокированная до мурашек по коже, не сдавалась, продолжая пялиться на мужское достоинство Настиного отца, распустившееся во всей красе.

      Кубики пресса на животе Михаила Анатольевича сходились в паху равнобедренным треугольником, играли при каждом покачивании таза. Ровная чёрная линия волос вилась от пупка, разрасталась в буйство густых кучерявых зарослей, из которых и торчал этот эрегированный спаянный штырь.

      Катя представила на секунду, как эта плоть, застывшая сталью, входит в неё до конца, и содрогнулась. Она бы не выдержала ни одной секунды этого проникновения. Это как сажать человека на кол. Член-монстр порвёт внутренности, и кровь хлынет рекой. Девственная плева лопнет от одного только вида тыкающего в неё рыла головки.

      «Неужели у всех мужчин такое?» – сокрушалась Катя, наблюдая за разворачивающимся действием.

      Михаил Анатольевич оторвал руку от члена и так же, как и девушки за забором, смотрел на свой пах, забывая о реальности.

      Эрекция достигла максимума. Член покачивался под собственной тяжестью, раздуваясь в головке, как ноздри жеребца.

      Катя забыла глотать слюну, и теперь пересохшее горло напомнило о себе неприятной резью.

      – Я уже вся мокрая, – едва слышно прошептала Настя, вновь склонившись к Катиному уху. Для конспирации она сложила ладони лодочками.

      Катя и сама не заметила, как между ног стало горячо. Переминаясь с ноги на ногу, она нетерпеливо ожидала развязки. Никогда раньше она не видела, как мужчины кончают, тем более в такой близи, тем более обладая гигантским размером. Она и боялась, и хотела увидеть сперму, как она брызжет из члена.

      «Наверное выльется пол-литра, – оценивала она размер яиц. – Неужели вся сперма во влагалище остаётся?»

      Но вмешался случай.

      – Миша! – закричала Антонина Павловна на всю дачу. – Ну где ты там ходишь? Иди скорее, пока шашлыки не сгорели.

      – Иду, –