Дочки-матери. Maxime
сжимала коленки, забывая дышать. Рука подруги, стоявшей рядом, задёргалась в трусиках бикини. Катя, оторвавшись от зрелища, уставилась на Веронику, которая, не стесняясь, мастурбировала, притановывая на одной ноге. Другой она непрестанно натирала голень, словно дополнительное раздражение усиливало удовольствие. Глазки этой столичной непоседы томно закрывались, она глубоко дышала, приоткрывая пересохшие губы. Горящие глаза следили за дядей Мишей, который, войдя во вкус, залился невероятной сталью. Катя вернулась к просмотру, чтобы застать оргазм.
Откинувшись назад и широко расставив ноги, Михаил Корчагин дёргал член, схватив его у самой головки. Жилистая правая рука превратилась в мельтешащий сгусток мышц, на конце которого запястье крепко сжимало побагровевшую жирную сливу. С сумасшедшей скоростью отбивал дядя Миша миллисекунды до взрыва. Катины зрачки расширились, она совсем потеряла счёт времени. Рука невольно соскользнула в трусики, нашла зудящий заигравшийся на пальцах клитор, горячий и мокрый. Закусив губку, с закатывающимися зрачками, Катя задёргала пальчиками в такт с дядей Мишей, сложив их лодочкой. Вероника справа едва держалась на ногах, её рука тряслась под трусиками, вытянутыми пальцами ныряя намного глубже, чем у Кати.
Дядя Миша издал тихий грудной стон, похожий на протяжный рёв льва. Член с опухшими от дрочки яйцами пустил первую невероятную струю. Белая сперма густыми плевками вылетала из оплывшей красной плоти, приземляясь на лопухи, медленно оползая вязкими нитями.
Катя закрыла глазки и забилась в оргазме. Удовольствие разорвало реальность, кончающий дядя Миша укрепил её в мысли, что мужчина может быть прекрасен, может доставить неземное удовольствие. Даже с таким большим размером ей нечего бояться, она справится. Как бы она хотела прикоснуть рукой или губами к этой плоти, пройтись язычком по контурам головки. Взять в руки яички, насадиться ротиком. Её пересохшие губки искали связи. Облизываясь, она хотела сосать член, чтобы он кончил ей на грудки или животик. Она хотела большего и наряду с облегчением испытала странную грусть, когда дядя Миша, заправив член, побрёл к дому, выискивая в кустах кисло-сладкие ягоды смородины. Как бы она хотела, чтобы он кончил на неё, а не на траву! Его горячее семя могло бы впитаться в её кожу вместо крема от загара. Она бы измазалась вся, там её столько вылилось.
– Офигеть! – воскликнула Вероника, вырывая Катю из мечтаний. – Я два раза кончила, пока смотрела. Ну у дяди Миши и хер.
– Видела такие когда-нибудь? – Катя незаметно поправляла завязочки трусиков.
– Ну не такие, но почти, – Вероника ухмылялась, поглаживая себя по животику.
Они гуськом двинулись к выходу. Катя шла следом за Вероникой.
– Больно, наверное, когда входит, – спросила она робким голосом.
– С чего ты взяла? – Вероника обернулась. Ухмылка играла на её раскрасневшемся личике.
– Ну он же большой.
– Ну и что? Ты ещё не спала с мальчиками?
– Нет.
– Понятно