Работорговцы. Черный пролетарий. Юрий Гаврюченков

      Но это было всё не то, не то.

      Глава шестая,

      в которой выскопоставленный раб сетует на тяготы оков, а шаман Мотвил получает целительное средство

      – Быстро они сориентировались, – Князев сидел в своём кресле, а Щавель напротив, на столе между ними лежали работы люстрационного комитета. – Ещё вчера в доме Семестрова барагозили, а сегодня заяв целую десть принесли.

      – Подготовившись были, – обронил Щавель.

      – Основное, конечно, заранее, но оформляли сейчас. Небось, целую ночь переписывали и по домам ходили подписи собирать.

      – А как ты хотел? Во Владимире преподавать самые талантливые остаются, да из самых талантливых самые работоспособные, а из них самые пробивные на преподавательских местах удерживаются. Отсюда такая производительность и умение держать нос по ветру.

      Воля Петрович усмехнулся, будто колода расщеперилась.

      – Ты, боярин, местную специфику тонко понимаешь. Бывал тут?

      – Проездом, – сказал Щавель. – Как сейчас. Да и так с вами ясно. Я у эльфов живу, там ровно то же.

      – Профессора своё дело знают. Сразу к тебе кинулись, просекли, что ты вопросы решаешь, а не твой сотник, хотя он больше на виду.

      – Таланты и могучие умы, – покивал старый лучник. – Таланты и умы. Когда весь интеллект тратится на интриги, результат получается несравненно лучше, чем если бы использовался для науки. Видишь, что получается, – кивнул он на труды комитета. – Ты уж с доносами разберись, пусть не городская стража, а твоя оперчасть займётся, потаскают по спискам на допросы, упорствующих в камере подержат. Только без насилия над личностью, больше трёх суток не держи, а то у интеллигентов крыша съедет. Дай тюремного воздуха понюхать и довольно с них. Начнут друг дружку оговаривать – исполать им. Удержатся – пусть так, отпускай на волю. Иначе сорвёшь весь учебный план на следующий год, а это светлейшему князю убыток.

      – С басурманами что делать?

      – Басурман на цепь и в общую хату, пусть твои урки наушничают. Пока всех русских не допросишь, басурман в камере не трожь, собирай компромат. Потом определяйся по материалам дела. Если греха на них нет, пусть дальше преподают. Или уходят, если захотят уйти. Обрати внимание на железячников или как их там. Секта есть такая в Политехническом. Короче, всё связанное с железнодорожным ходом пресекай на корню, ибо сие есть преступление против устоев Святой Руси. Железячников надобно в железа заковать… Вот – заклёпочниками их называли. Запомни это слово, заклёпочники. Этих допросить с испытом. Аграриев и гуманитариев не трогать, пусть себе. Имущество осужденных конфисковать и четверть конфиската разделить между нижеподписавшимися кляузниками. Приказываю раздать прилюдно. В городской газете огласить весь список с похвальбой от главы города и от меня лично. Пусть знают своих героев. Не тяни со следствием, виновных