New «Мёртвые души». И другие повести и рассказы. Евгений Гончаров
и на курсах при идеологическом отделе партии в Москве, где я недавно проходил переподготовку. И там было компетентно заявлено, что готовится новая редакция программы, которая будет принята на очередном съезде партии. – И улыбнулся: – Ну, теперь-то я, надеюсь, ответил на ваш вопрос?
– Чёрт тебя дернул, Сашка, со своими вопросами, – сказал потом Груздеву комсорг института. – Забреют тебя в армию.
Но он не угадал. На Груздева, по рекомендации обкома партии, конечно, обратили внимание в обкоме комсомола, и Александр попал в кадровый резерв, из которого была одна прямая дорога – в комсомольско-партийные работники.
Как и предрекал осведомлённый лектор, на XXVII съезде КПСС из программы изъяли устаревшую дату начала коммунизма и заявили о постепенном переходе от социализма к коммунизму, а также о необходимости ускорения социально-экономического развития. Это уже была весна 1986 года – начало перестройки.
И инструктор отдела промышленности, строительства, транспорта и связи Благозвонского горкома КПСС Александр Груздев понёс в народные массы новые сумасбродные идеи кремлёвских мудрецов. Но массы не внимали, а пили водку, и тогда, для их же пользы, была начата антиалкогольная компания и введены талоны на спиртное.
Потом грянули непрерывной чередой многопартийность, августовский путч 1991-го, развал союзного государства, шоковая терапия для кошельков, приватизация, рыночная экономика. Как человек неглупый, Груздев понял, что в России победил капитализм, причём в самой его дикой форме, давно уже пройденной западными странами.
Вчерашние пламенные коммунисты побросали свои партийные билеты и занялись делёжкой социалистической экономики, взрывая конкурентов и обкрадывая трудовые коллективы.
Александр не поступился принципами и оказался на обочине новой жизни. Какое-то время он был учителем в школе, потом сторожем, потом получал пособие по безработице, собирал металлолом.
1 января 2000 года Александра Груздева нашли в его замызганной комнатёнке повесившимся. На колченогом столе, застеленном газетой, среди хлебных крошек, селёдочных костей и шкурок от сала, стояла пустая бутылка из-под водки и лежала короткая предсмертная записка: «Смерти нет, ребята!»
Человек-гастроном
Под этим памятником из чёрного гранита лежал Степан Кукушкин. Или просто Стёпа-гастроном.
Что такое дефицит, Стёпа узнал с раннего детства. Бывая в домах своих уличных друзей, он обращал внимание на то, что у каждой семьи имелось что-то такое, чего не было у других. Став постарше, он понял причину сего явления.
Если в доме каждый день мясо в щах, гуляш и котлеты на второе, а на компоте жирная плёнка, то кто-то из родителей работает на бойне. Если конфеты, мармелад и вафли – на кондитерской фабрике. Сливки, сметана и масло – на молкомбинате. Яблоки, виноград и бананы – на плодобазе. В Стёпином доме ничего этого не было, зато сараюшка во дворе