Высота круга. Виктор Улин
опасный рецидивист»… Дрожь вроде бы улеглась. Ему стало почти смешно.
И хорошо, что его парализовал страх. Дернулся бы при задержании… И все. Получил бы дубинкой по почкам. Потом физиономией к столу. Для пущей надежности. Вот уж хорош бы он явился к Корнилову…
А ведь как все могло сорваться, – с внезапным, запоздалым ужасом подумал он, чувствуя, как опять наливается тяжестью левая рука. – Не удовлетворились бы обыском. Документами и содержимым дипломата. Сняли бы отпечатки пальцев. И задержали бы часа на три. До выяснения. Пока не придут оригиналы из их центрального фонда. Или как там у них еще. Потом бы, конечно, отпустили. Возможно, даже извинились бы. А самолет уже улетел. Следующий через два дня. И пошло бы накручиваться спиралью. Одно к одному. Тут задержка, там задержка. Тут неувязка, там отмена. В результате перенос заседания совета, и… Вот уж Кузьминский попрыгал бы на костях! А из-за чего? Из-за пары лимитчиков в милицейской форме. Желающих во что бы то ни стало выслужиться. Но не умеющих отличить преступника от порядочного человека.
– …Эй, дарагой, можна тэбе папрасыт!
Рощин опять вздрогнул. Невысокий кавказец глядел в упор карим глазом. Словно с карикатуры. В распахнутой шубе и сбитой на затылок дорогой шапке
– Что вам нужно? – холодно осведомился Рощин.
– Выручать, дарагой, вэкь нэ забуду! – незнакомец нервно повернул на пальце стекляшку в золотой оправе. – У мэна багажь балшой, у тэба багажь савсэм нэт. Запышы чъяст маэго на ты, ара?
– Где багаж? – зачем-то уточнил Рощин.
– Вот, сматрыть!
Кавказец потянул его за рукав. Вдоль очереди выстроились деревянные ящики. Сквозь широкие щели теплело живое золото мандаринов.
И еще всякая рыночная шваль меня на «ты» будет звать? – запоздало возмутился Рощин.
– Так и вези, – жестко ответил он.
Тут же ощутив удовлетворение, что, натерпевшись сам, сделал зло кому-то постороннему. Хотя без проблем мог помочь.
– Плати и вези. Не обеднеешь.
– Ну дарагой! – не сдавался тот. – Ну прашу тэба! Ну дагаварыться!
Рощин резко отвернулся, не желая больше говорить.
За стойкой сидела дежурная в синем кителе. С печатью сурового страдания на молодом лице. Она молча оторвала от билета край с фамилией. И выдала измятый посадочный талон.
Рощин отошел прочь. Перешагивая через чемоданы и узлы. И какие-то мотоциклетные покрышки. Около очереди прохаживался бородатый мужик в джинсах. Рядом на поводке топталась большая черная овчарка.
Совсем народ одурел, – подумал Рощин, которого раздражала уже любая мелочь. – С собаками своими уже в аэропорт ездит. Еще, того и гляди, в самолет полезет?
Он пересек холл. Постоял у выхода. Осторожно косясь на манящий своей незанятостью телефон-автомат. Вспомнил, что у него нет телефонной карты. И решительно свернул к лестнице на второй этаж. Опять отстоял очередь у буфета. Сердце ныло, не переставая. Но он все равно взял еще стаканчик двойного кофе.
А