Возвращение к себе. Евгений Фролов
умываться. Пусть будут и те, что от смеха, ими тоже можно смыть грязь.
Я срубил под корень, высказал, что тяготило меня тот час. Что сложно мне, по-людски сложно, забыть человека, которого так долго знал, что близок он мне стал, и я не забуду прожитое время.
Что я не могу отпустить, не сказав «прощай», и потому говорю «прощай».
Я вспомнил эту фразу на японском «sayonara».
Когда её выучил, казалась она мне аналогично русскому «до свидания», но в одном из диалогов Она мне рассказала, что говорят так, когда уходят навсегда. Я знал, что Она поймёт, потому и написал. Я вспомнил, что Она встревожилась, впервые прочитав фразу от меня, не привычно «see you later», a «Sayonara». Видел, как Она перепугалась перед лицом, которое она могла видеть в последний раз, но тогда я уже понял, что придётся, теперь уже зная значение, ещё раз написать. Возможно, это и был главный смысл, главные слова из всех моих написанных, что передало моё состояние Души, что заставляло понять меня. Я гордый был после и не отвечал, наверно, целый день на Её сообщения, но когда их стало очень много, я взял свои слова обратно, что не напишу ей больше ничего.
Я видел только Её здравый смысл, как врача перед больным, когда веришь ему на слово. Она не понимала, а в глубину Её раздражало, что играют на Её эмоциях. Да что Она за человек такой, что из всего выкручивается.
В ответе с Её слов мне стало ясно и обидно, что я что, что нет – одно и то же. Меня в любой момент забыть готова как смута, принёсшая праздник, на один день среди многих горестных каторжных. Я не из их жизни, я появляюсь, когда всем грустно. Дарю свой смех из прожитых с улыбкой дней, а после ухожу, ведь недостоин их, сидеть с ними за одним столом.
Я пошёл на компромисс. Да, пусть я шут, но мне нравится одна девица во дворце. Готов всё жизнь дурачиться, лишь бы приглашали, лишь бы видеть Её, зная, что ничего не изменить. Я попросил прошения, мне просто нужно время, попросил вновь стать друзьями. (Какой цинизм с Её стороны, глядеть, как пали на колени перед Ней.) В ответ радость. Ну, спасибо. Я знаю, хоть и сам лицедей, что это лицедейство, но много мне не надо, достаточно улыбки в ответ на мою шутку.
Это были те секунды, которые отчитывали мою жизнь. Пока горит замедлитель у гранаты, когда, закрыв глаза, я пережил жизнь так, как хотел бы жить, но, увы, не суждено. Но вот, когда всё прожил, и глаза открылись, мне стало ясно, что есть ещё зачем мне жить, и что можно превратить жизнь в сказку, тем более сейчас, когда сама смерть отказалась от меня.
Возможно ли будет изменить всё? Не делать тех ошибок? Вот первый вопрос, актуальный для меня. НА СТАРЫЙ Я ДАЛ СЕБЕ УЖЕ ОТВЕТ, КОГДА НАКОНЕЦ-ТО СМОГ РАЗГЛЯДЕТЬ, что я никакой не званый гость, а просто вошедший в открытую дверь, и которому пришлось выйти с закрытием. Опять же, может, Ей обидно стало, что я единственный, кто приходил после, кто ждёт, когда ему откроют, и просто не увидела во мне того, кого желала встретить у себя в гостях. Выбор невелик, и оттого подвох, что если не будет во мне чего, то придётся привыкать, ругать, что не способен, что лжецом оказался.
Я