.
ты с ним делать будешь? – задумчиво смотрит на котёнка, который сжался в клубочек у него на руках и глядит глазами-щёлочками, точнее – одним глазом, второй настолько воспалён, что даже не открывается.
Яроцкий вдруг разворачивается, запрыгивает на парапет и протягивает мне свободную руку, помогая подняться следом.
– Куда ты его несёшь? – шагаю к дороге и упрямо сверлю взглядом затылок. – Мы не можем его тут оставить! Он умрёт.
На тяжёлом вздохе разворачивается ко мне и смотрит, склонив голову набок так, будто я тут вообще несусветную чушь несу.
– Себе забрать его хочешь?
– Э-м-м… я бы забрала, но… отец вышвырнет его.
– Ну вот, – кивает Макс, будто поучает меня чему-то. Расстёгивает молнию на куртке, и прячет под неё котёнка. – Прокатимся, мелкий?
– Нет, мы не можем его в подвал… Что? Что ты сказал?
Протягивает мне шлем и вновь с такой теплотой улыбается, что скоро я сама в одну большую бабочку превращусь.
– Едешь, или сама доберёшься?
– Мы не можем привезти его в школу. – Надеваю шлем и сажусь позади Макса.
– Кто сказал, что мы едем в школу? – Заводит мотор и протягивает мне руку. – Кепку мою верни.
И смотрит с таким возмущением, что больше не выходит с собой бороться – не сдерживаю смеха даже после всей горечи, которую испытала, а улыбка Макса в это время гаснет, а взгляд каким-то заворожённым становится, будто и не я позади него сижу, а кто-то более симпатичный и удивительный.
– На, – надеваю кепку ему на голову, лишь бы только этот неловкий момент закончился. Но он продолжается.
– Что? – спрашиваю смущённо.
– Впервые услышал твой смех.
Не знаю, сколько проходит времени, пока мы молча смотрим друг на друга. Неловкость проходит, а теплота всё больше разливается по телу, щекотание в животе усиливается, а на коже вспыхивают мурашки и только где-то в глубине души одиноким колокольчиком звенит тревога «Не влюбляйся, Лиза. Только не в него. Не влюбляйся».
Жалобное «мяу» слышится из-под куртки, и Макс первым отводит взгляд, заводит мотор и двигается с места.
Глава 4
– Это твой дом? – замираю на плиточном полу просторного холла дома Яроцких и собираюсь ещё раз повторить этот вроде бы глупый, но очень даже уместный вопрос, пока Макс запирает за нами дверь.
Видимо дело в том, что моё представление о доме – именно о доме, – где живёт семья, ассоциируется с такими словами, как: уют, тепло, свет. Но стоило переступить порог и по коже невольно мурашки побежали от неуютности, необжитости этого места. Элитный двухэтажный коттедж с большой прилегающей к нему территорией окружённой высоким забором, как и снаружи, так и внутри скорее выглядит так, будто выставлен на продажу.
Холл плавно перетекает в просторную гостиную, в которой практически нет мебели, за исключением дивана накрытого прозрачной плёнкой, торшера на высокой стальной ножке и журнального столика по центру, на котором пылится одинокий бокал. Широкие окна плотно завешаны тёмными шторами, а вместо люстры