Три поэмы. В критическом сопровождении Александра Белого. Леонид Завальнюк
душе легко.
А может, лучше
Завести корову
И просто пить парное молоко?
Что ей писать?..
В каком, каком плену ты!
Где сила? Где?
На что ты уповал?
И прямо на пол падают минуты,
Убитые смятеньем наповал.
Как ей писать?
Ты, сердце, кровью брызни.
Я не доверю холоду чернил
Слова возврата к той бескрылой жизни,
Что ненавидел так и так чернил.
Какая тишь…
Как будто там, за рамой,
Как будто в целом мире – ни души.
Стучат.
– Войдите! Кто там?
– Телеграмма.
«Я вышла замуж.
Больше не пиши»…
На доброту не принято коситься,
Но иногда и добродетель – зло.
Тот не рискнет со мной не согласиться,
Кому хоть раз некстати повезло.
В высоком
Финиш – часто старт смешного.
Но так и не замкнулся этот круг.
Она взяла в искусстве слишком много,
Чтобы играть характерных старух.
То был закат.
Закат большого солнца.
Ей памятна навечно та пора,
Когда, как дети, плакали «гасконцы»,
Слезами орошая «кивера»,
И от оваций вся земля дрожала,
И буря подымалася в груди,
И слава,
слава,
слава провожала
Актрису на нехоженом пути.
Но время шло.
И это так не ново,
Что в срывах стало некого винить,
Что не хватило гения портного
Законы разрушенья отменить.
«Роксана» потучнела и увяла.
В корсете, без корсета ль —
Все равно…
Уже другая поросль вдохновляла
На подвиги поэта Сирано.
Не злилась.
Нет.
И зависть не копила.
Никто упрек не смеет бросить ей!
Она подмостки честно уступила
Сияющей сопернице своей.
Во имя чести
Нужно было сдаться.
Она сдалась, сошла.
А между тем,
Там, где хватило силы не остаться,
Вдруг не хватило, чтобы уйти совсем.
Пускай не жизнь.
Пускай хоть бледный сколок,
Чтоб только здесь,
Где все до слез свое…
Пять лет прошло,
И этих книжных полок
Уже нельзя представить без нее.
Пять лет,
Пять лет все мимо проплывало —
И радости, и горести игры.
Пять лет она для труппы открывала
Нечитанные книжные миры.
Так много вышло, что и ныне живо,
За тыщи долгих лет из-под пера,
Что юность
Все «на после» отложила.
И только с сединой пришла пора
Собрать всю эту россыпь по крупице,
За каждой фразой постоять, пожить…
Так вправе только тот не торопиться,
Кому уж больше некуда спешить.
А ей уже казалось очень странным,
Что, вот, энтузиастов не найдешь,
Что не читать,
А