Похищение Эдгардо Мортары. Дэвид Керцер
крещению.
Момоло узнал, писал далее Алатри, что каноническое право требует телесного наказания для всех, кто крестит еврейских детей без родительского разрешения. (Хотя это было правдой, он не упомянул о том, что очень трудно указать хотя бы на один случай, когда подобное наказание действительно применялось.) Момоло просил о том, чтобы этот закон был приведен в исполнение в его собственном случае, чтобы отбить у чрезмерно ревностных христиан охоту крестить еврейских детей в будущем. Далее Алатри докладывал, что кое-кто предлагает заручиться помощью иностранных правительств, однако лично он считает это не слишком удачной идеей. Лучше всего, если этим делом займутся римские евреи, как делалось уже не одно столетие.[53]
Через два дня после того, как было написано ливорнское письмо, семья Мортара направила секретарю римской еврейской общины собственное письмо. Писал его дядя Марианны Анджело Падовани, чьи дипломатические навыки произвели большое впечатление на фельдфебеля Лючиди. В первые же дни после похищения мальчика семья обратилась к Анджело, попросив его выступить посредником.
Зная о том, что Скаццоккьо уже известили о похищении, Падовани в письме из Болоньи не стал повторяться, а начал сразу с сообщения о том, какие именно попытки вернуть мальчика уже предпринимались. Так как семейное прошение, направленное болонскому инквизитору, было отвергнуто, писал он, вся надежда была теперь на Рим. Он продолжал:
Пока мы здесь занимались тем, что выискивали предписания в священных книгах, чтобы собрать материал для новой петиции, кое-кто посоветовал нам вместо этого обратиться в суд. Я уже говорил вам, что в городе возник большой шум [из-за похищения], и это отнюдь не преувеличение. Я знаю, что это событие стало (и остается) предметом ожесточенных дискуссий в верхах здешнего общества. А еще я узнал, что маркиза Дзампьери, прибывшая сюда в эту среду, сообщила, что об этом же все говорят в Риме и что это дело близко к сердцу принял [французский] генерал Гуайон, который к тому же сказал, что подобные вещи (поскольку тут затрагивается честь и слава церкви) заслуживают внимания министров иностранных держав, так как подобные гонения просто немыслимы в наше время.
Падовани спрашивал Скаццоккьо, будет ли лучше, по его мнению, если Момоло сам приедет в Рим. А так как Момоло отнюдь не богач, поспешно добавлял он, то нельзя ли в таком случае получить какую-либо поддержку от еврейской общины Рима? В заключение письма он спрашивал Скаццоккьо, можно ли успокоить обеспокоенных родителей, разузнав, все ли хорошо у Эдгардо, потому что мальчик уже несколько дней находится в Риме.
Неофициальный комитет болонских евреев занялся лихорадочными поисками советника, сведущего в каноническом праве: они надеялись сослаться на какой-нибудь закон, чтобы урегулировать свое дело и убедить папу римского освободить Эдгардо. Тем временем в римской синагоге тоже велись изыскания, и Скаццоккьо отослал
Это и (если не оговорено иное) все письма еврейской общине Рима и от нее, цитируемые в этой книге, хранятся в ASCIR.