Над обрывом (сборник). Александр Кушнер

      Напрасно хоть что-нибудь близкое

      Весь вечер искала себе

      В романе про счастье английское

      Каренина в душном купе.

      Наверное, слишком огромная,

      Чтоб с нужною меркой совпасть,

      Нас нежит страна заметенная.

      Умерить бы жаркую страсть.

      Устроить бы благополучие

      Под этим колючим снежком,

      Под этою мрачною тучею,

      Да слишком метет в Бологом.

      Зима с ее строгими санкциями,

      Весь этот задумчивый вид…

      Зачем она вышла на станции? –

      И нас вместе с нею знобит.

      Есть у нас еще один роман,

      Самый увлекательный и грустный.

      В нем и степь, и горы, и туман

      Черноморский, и молвы стоустой

      Шепот, и за письменным столом

      Утро, и объятие в прихожей,

      В Чудовом монастыре с царем

      Разговор, на вымысел похожий.

      И любовь, и дружба, и метель,

      И сверканье Северной столицы,

      И дуэль, конечно? И дуэль.

      Никуда мой беглый не годится

      Перечень. Нельзя пересказать

      Жизнь такую. Как он умудрился

      Даже смерть свою нам показать

      Так, как будто год над ней трудился?

      Грибоедов, на площади сидя в кресле,

      Скажет Пушкину: «Вам надоест стоять.

      Посидим, может быть, у вокзала вместе?

      И до Царского близко, рукой подать».

      Пушкину в самом деле стоять несладко

      В позе, можно сказать, танцевальной, он

      В центре города, – слишком его повадка

      Вдохновенна, – витийствовать принужден.

      Ах, как было б уютно, как было б ладно,

      Дельно, всех преимуществ не перечесть,

      Александру Сергеевичу приватно

      К Александру Сергеевичу подсесть.

      Туча похожа была на Балтийское море,

      Серо-стальная, с неистовым сабельным блеском.

      Было бы жаль утопить ее в складчатой шторе

      Или кисейным ее поручить занавескам.

      Туча была проницательна так, что сумела