Опоздавшие к лету (сборник). Андрей Лазарчук
страшно чесалась, но чесать ее было бесполезно, потому что прикосновений она не ощущала, – такие вот забавные вещи случаются. Петера сразу, раздев догола, с ног до головы вымазали каким-то вонючим маслом и завернули в простыню, этим же маслом пропитанную; так он и лежал, первые дни ему кололи морфин, потом что-то послабее, потом вымыли, смазали марганцовкой, выдали обмундирование и велели убираться на все четыре стороны и никогда больше сюда не попадать.
Его ждал Эк с машиной. Летучий Хрен, прознав обо всем, велел Петеру прервать командировку и вернуться в редакцию за дополнительными инструкциями. Езда причинила Петеру массу переживаний – ягодицы пострадали не менее, чем локти и колени; наконец он приспособился ехать стоя, придерживаясь за дугу тента. Эк рассказал, что мост устоял, но работы пока ведутся только восстановительные, потому что разбомбили к чертям собачьим все подъездные пути, электростанцию – ее настолько основательно, что сразу стали строить новую, – и здорово покорежили стапель. Ну и по мелочам… да. Но налеты прекратились. Почти прекратились. В тот день сбили, говорят, пятьдесят шесть самолетов – это кого хочешь отучит…
Летучий Хрен расспросил Петера – очень кратко – о делах и велел отдыхать. В тот же вечер Менандр свозил Петера в генеральскую баню, там за него взялся огромных размеров волосатый мужик и за два часа превратил Петера в розовую ватную куклу – размял, снял коросту, распарил и измолотил руки, ноги, спину. Наутро Петер проснулся легким и обновленным. И пошел к Летучему Хрену.
– Так сразу? – удивился тот. – А я хотел тебя еще здесь подержать.
– Позарез надо, – сказал Петер. – Просто позарез.
– Ну, тогда давай выкладывай подробности, – сказал Летучий Хрен. И потом, когда Петер выложил все, что знал, и о чем догадывался, и о чем только подозревал, согласился: – Поезжай.
Возвращается на круги своя, думал Петер, – все та же докрасна ободранная земля, следы наступления великой инженерной армии, но ведь я вижу это только во второй раз, почему же кажется, что в сотый? А вот новенькое: дюралевые обломки, разбросанные вокруг, – да как много! Специально стаскивали и раскладывали вдоль дороги. А машин разбитых нет, убирают сразу с глаз долой. Рука господина Мархеля, это уж точно…
Баттен спал в блиндаже, больше никого не было; Петер посидел, потом зарядил новенькую, привезенную с собой камеру и пошел бродить по окрестностям. Разрушения, причиненные последней бомбежкой, были велики и бросались в глаза даже сейчас, по прошествии времени: бесформенные обломки чего-то, сгребенные бульдозерами в кучи, захламленная территория бывшей электростанции – туда свалили изуродованные фермы моста, а вот этой глыбы раньше не было, она скатилась сверху… Но работа кипела, дорогу отсыпали еще лучше прежней, новая электростанция напоминала подземный форт, а главное, везде были понарыты щели, траншеи, ходы сообщения и прочее и прочее…
В такой вот момент созерцания Петера и застал подполковник-адъютант.
– Подполковник