Ласточка в моем небе. Владимир Владимирович Борисов
несколько раз начинала писать, потом удаляла и писала заново. В самом первом письме я хотела спросить – «ты не нормальный что ли ты?» Но написав, поняла, как глупо спрашивать этот вопрос у тебя. Ведь все очевидно.
Второе письмо я удалила, потому, как решила вообще не отвечать. Зачем я отвечаю? Я не знаю. Где доказательства того, что тебе можно верить? Но ты прав, иногда хочется поговорить откровенно. И знаешь, ты заставил меня задуматься над этим. А есть ли вокруг меня люди, которым можно действительно раскрыться? Я не боюсь ответить – нет. И я уверена, что и мои близкие лицемерят. Взять хотя бы мою мать. Представь на мгновение, как это когда от тебя скрывают отца? У тебя был отец? У тебя вообще была семья? Я действительно задумалась, что живу во лжи, и эта ложь пронизывает все бытие. Как было бы легко, если бы вскрылась правда. Но люди так ее бояться. Знаешь, иногда смотришь на счастливые парочки, на мужа и жену, они улыбаются, они типа счастливы, а у каждого своя история и дорожка к счастью, и возможно один из них в этот момент думает совершенно о другом человеке, с которым его разлучили обстоятельства. А хочешь про мою мать? Я немного выпила и мне плевать кто ты, просто ты возбудил во мне интерес писать письмо о маме. Любимой, неподражаемой, воспитавшей меня мамочке. Ты знаешь, да, что дети чувствуют маму по запаху. Любовь, о которой ты мне тут поешь, заливаешь сопли в уши, она вообще возникает из-за запаха. Я читала об этом. Ты ощущаешь запах человека, и если он достигает некоей цели в твоем мозгу, то ты начинаешь чувствовать любовь, притягательную силу. А я, кстати, не тупая девчонка, я никогда не верила в любовь. Может любимая мама не научила. Ведь посуди сам, я вот тебе скажу, может ли любимый человек доставлять боль? Как ни странно, любимые только этим и занимаются. Мы у них типа масла, которое нужно намазать на хлеб. Я все вокруг да около, я все не могу приступить к главному, у меня не было отца. Вернее он, конечно, был физически с моей матерью, я же не пробирочница, но я никогда его не видела, даже в самом нежном возрасте. Никогда. Я бы помнила это по ощущениям. Знала бы на подсознательном уровне, что когда-то мой отец склонялся над люлькой, а я тянула к нему ручки и ножки. Тьфу, мне почему-то вспоминается описание твоего тела, шел бы качаться, а не ныл. Ненавижу, когда мужчина ноет. Сбиваюсь с мысли о папе. Я часто представляла, каким он мог быть. У нас ведь с мамой мало общего. Внешне мы не похожи. И я даже думала, а не подобрала ли она меня в род доме, бывает ведь матери отказываются от детей. И я до сих пор думаю, может так оно и есть. Но тогда к чему весь этот цирк? Я взрослая девочка, мне двадцать два года и я хочу знать, кем был мой папа, а может и мама? Я смотрю в зеркало и изучая свои черты, пытаюсь представить, как бы они выглядели на мужском лице. Так он был? Я обычная. Правда, многие говорят, что я обладаю неповторимой красотой. Но это свойственно всем парням врать тебе, лишь бы ты вошла в доверие. Может, и ты врешь в каждом слове, описывая свои внезапные чувства. Ты полюбил монитор и буковки на нем. Вот и женись на мониторе. Бери его в постель, и спи с ним в обнимку. О,