.

      – Заодно разберитесь вот с этим. И с этим. И, конечно уж, поправьте здесь. Об этом я вам тысячу раз говорила.

      Слава богу, такие замечания пока ещё можно делать без риска получить репутацию безнадёжной зануды и придиры, а то и чего похуже. Надолго ли это?

      Неожиданно хозяин чертежа оказывается единственным из всего табора, кто не обиделся на мои законные действия. Вместо этого он задаёт нормальный вопрос:

      – А вы не могли бы назвать источник?

      – Это описано у Комаровского, – отвечаю я, и аудитория затихает, почуяв тут разговор двух коллег.

      Сомневаюсь, чтобы раньше он читал или хотя бы слышал о Комаровском. И то, что при этом не докучает лишними вопросами, вызывает симпатию.

      Поздно вечером, когда я в состоянии выжатого лимона собираю пожитки, мечтая побыстрее добраться до подушек, дверь приоткрывается, и некая фигура, образовавшаяся в проёме, корректно спрашивает:

      – А можно мне ответить на ваш вопрос теоретически?

      Господи. Ну, конечно же, можно. Чтобы пятно исчезло, надо просто выкупать в таком же пиве весь лист и затем высушить его на подрамнике. Но откуда у студента лишние деньги на то, чтобы зря переводить ценный напиток!

      – А откровенно: неужели ты за это время разыскал в библиотеке и прочёл книгу Комаровского?

      – Откровенно?..

      Он ждёт, когда моя рука, застывшая над зачёткой, доделает своё дело.

      – Да ладно уж, скажи. Чего там!

      – Я… Я сам догадался.

      – Неужели?

      – Вот честное слово!

      Бывают моменты, когда стопроцентно видно, что человек не врёт.

      Надо же: сам. Не устроил скандал, не нагрубил, не побежал жаловаться, а подумал – и придумал. Ну, не раскопал, не прочёл он книгу этого гулаговского генерала, – в конце концов, бог с ней.

      Сам дошёл. Не «залюсил».

      Я ехала в позднем автобусе и сонными мозгами мучительно пыталась сообразить, что здесь важнее.