XXI век. Повести и рассказы. Олег Скрынник
и мгновенно поднимает трубку.
– Халлоу!..
Обведя стол глазами, останавливается на мне.
– Это… Вас.
В трубке слышится бодрый голос: «Алло! Узнала?»
Конечно, узнала, Николай. Спасибо. Постараюсь. Что? Нет, в эту субботу ничего не получится. Да там… У мамы мероприятие. А тогда приезжала тётка. А до этого мне нездоровилось. А… Ну, ты вспомнил! Тогда я вообще была в отъезде. Давай, поздравляй свою «половинку». И дочку тоже. Когда? Да как-нибудь… Пока!
Все уже разошлись. Кладу свою мимозу в сумочку и подхожу к зеркалу поправить лицо. Всё-таки я купила удачную тушь: другая бы наверняка потекла.
Дома на столе – торт в яркой коробке и листок бумаги, исписанный разноцветными фломастерами.: «Дорогая мамочка! Поздравляю тебя с Международным женским днём. Желаю… Я у бабули. Буду в воскресенье вечером. Если хочешь, приезжай.»
Самый любимый, самый драгоценный мой мужчина.
Нос картошкой, как у дуньки. Губы… Что это за губы – в нитку тонкие! Глаза… Так себе, серые, водянистые, да ещё с этим дурацким пятном. А что это здесь? Какой-то длиннющий волос – и, главное, один-единственный. Не дай бог, какая-нибудь бородавка вылезет. Причёска… Сейчас, небось, такие уже и не носят. А тут что?.. Ну, конечно, не «ушки спаниеля», но, прямо скажем, и не «мячики». Да и вообще, при таких бёдрах надо б номера на два побольше. Не зря он их не больно жалует: целовал, дай бог памяти, всего однажды – ещё там, в Нефтекупино. И с тех пор как-то скромненько увиливает… Слава богу, хоть ниже всё в порядке – и талия, и… остальное. А это ещё что такое? Не начало ли целлюлита? Не хотелось бы…
Прохаживаюсь по комнате, подсматривая краем глаза в трельяж, как играет при этом задница. Она дрожит, переливается волнами и ямочками, и с каждым движением её рельеф приобретает самые неожиданные формы. Это напоминает цветомузыку.
Во дворе в оттаявших плешинах уже зеленеет травка, а в квартире ещё топят по-зимнему, от души. Готовиться к занятиям усаживаюсь за стол в чём мать родила. И от этого чувствую себя маленькой, беззащитной и зябкой, несмотря на тропическую жару. Листаю свои, ещё студенческие, конспекты, натыкаясь то на засушенный лепесток, то на рисунок не по теме на полях, то ещё на какую-нибудь мелочь. Всё-таки нас хорошо учили! Сколько книг надо было перерыть, сколько передумать всего, чтобы растолковать, вот, хотя бы это понятие. Да-а…
А не взяться ли за кандидатскую?
– Давно пора!
Азимов стащил с самой верхней полки самую пыльную папку и положил на мои ладони как хлеб-соль или – чего там! – наградное оружие.
– Лет десять назад я делал одну работу для Главстроя. Здесь то, что не вошло тогда в отчёт. Посмотри. Есть тут кое-какие мысли, и я за всё это время в доступных мне источниках на подобное не натыкался. Хотел отдельно опубликовать, да всё как-то времени не хватает. Думаю, что тебе для реферата будет вполне достаточно. Дерзай!
– Ой, Рушан Гарифович! Я даже не знаю, как вас и благодарить.
– Отблагодарить меня как раз очень просто. Сделай