XXI век. Повести и рассказы. Олег Скрынник
ни разу не удалось в кабинете застать его за каким-нибудь иным занятием.
– О! Бубенцова. Хорошо, что ты зашла.
По моим наблюдениям, такая фраза как раз хорошего-то ничего и не обещает.
– Беги в канцелярию, – продолжает он, не собираясь разочаровывать меня и на этот раз. – Там тебе командировка. Наверно, уже оформили.
– Командировка? Куда это?
Его слегка зауженные глаза округляются до почти нормальных.
– Что значит «куда»? В Нефтекупино, разумеется. Ты сколько месяцев по этому договору деньги получаешь? Пора, наконец, что-нибудь уже и сделать.
Попрекать даму куском хлеба? Ах, поганец!
Но «поганец» стоит на недосягаемой во всех смыслах высоте, и приходится проглатывать всё, что он с неё сюда скидывает.
Видимо, эти мысли и соответствующее им кроткое выражение, в которое я успела обернуть свою физиономию, несколько смягчили шефа, и он счёл уместным объясниться.
– Я только что от Шувалова, – произнёс он, не сходя со стремянки. – Обещает утопить в унитазе, если к марту не представим ему черновик отчёта. И я ему верю. Ну, допустим, «к марту» означает у нас «к концу марта». Но если мы будем так продолжать, то и к маю ничего не будет.
– Неужели прямо в унитазе?
Я уже внутренне смирилась с предстоящей поездкой.
– Она ещё сомневается! Осенью он пообещал Куровлянского закатать в асфальт.
– И что?
– А вот, как снег сойдёт, можешь сама осмотреть асфальт у главного корпуса. Прямо у входа, справа. Так что все сомнения долой! Ноги в руки – и оформляться. Кстати, там Лозовая сидит. Пока она не убежала, подпиши у неё замену занятий. И ещё. Туда же кто-то едет от Эпштейна. Можешь сходить к нему, узнать, кто едет, и скооперироваться. Веселее будет!
Я уже дёрнулась исполнять, когда он вдруг спросил.
– А этот… Родственник Шувалова, он у тебя, что ли, в группе?
Эх, Азимов, Азимов. Проницательный ты мужик, но далеко тебе до моей мамочки.
– Ну, вы там того… Смотрите.
Смотрю, Рушан Гарифович. Ох, как смотрю!
Завидую людям, которые ни при каких обстоятельствах не пойдут на то, чтобы просто так взять ручку и расписаться. Потому что они внушают к себе уважение. Не то, что мы, растрёпы, способные ставить свои «крючки» на бегу, используя в качестве опоры всё, что хотите: подоконники, уголки столов, заваленных всяким хламом, капоты автомобилей, портфели с подставленными под них коленками или, наконец, даже просто коленки, без всяких портфелей.
Внимательно осмотрев положенный перед ней на стол лист замены занятий, Ирина Юрьевна Лозовая, доцент, медленно открывает сумочку, из которой извлекаются поочерёдно платочек, зеркальце, щёточка и футляр с очками. Обмахнув щёточкой зеркальце, она смотрится в него. Уголком платка проводит под правым глазом. Слегка подумав, проводит и под левым. После этого вынимает из футляра очки и, подышав на них, тщательно протирает тем же платочком.