За что, Господи? Роман. Лев Голубев-Качура
впервые познакомились на автобусной остановке. Как он налетел на неё, и как они упали под общий смех стоящих вокруг людей…
Она совершенно случайно оказалась в том месте. Просто у неё в кармане лежал пригласительный билет на лекцию в пединституте, и она ждала автобус.
…После их, такого курьёзного знакомства, они стали проводить вместе много времени. Кирилл, встречаясь с ней, часто повторял: «Знаешь, Ника, нас свела сама судьба».
Он с первых часов их знакомства не называл её Ниной, или Нинкой, он называл её Никой – богиней победы! Почему?
Он не объяснял ей – просто называл, и всё. А ей нравилось, что он так называл её.
А затем сон перенёс её в другое время. Время, когда они уже поженились, и он, посмеиваясь иногда, говорил: «У нас, Нинок, папаша, наверное, один был. Ну, сама посуди – ты Владимировна, я Владимирович. А? Каково! Интересно, где это мой, никогда не виденный мной папочка, тебя нагулял?»
Нина за словом в карман не лезла, на шутку отвечала шуткой: «Это тебя мой папенька с кем-то нагулял!» И они вместе весело смеялись.
А затем, продолжая «задирать» друг друга, вдруг замолкали на полуслове от внезапно нахлынувшей, всё затопившей страсти.
Кирилл подхватывал её на руки и нёс в спальню. Лихорадочно сбрасывая на пол одежду, падали на кровать и долго, с наслаждением, занимались любовью…
Нина, закрыв глаза, часто дыша и постанывая, млела от счастья и удовольствия…
Разбудил её какой-то ненормальный водитель автомобиля, решивший среди глубокой ночи отрегулировать сигнал. По-видимому, там что-то замкнуло, и на весь квартал раздавался душераздирающий рёв. Вот, придурок! – решила она. Время три утра, люди спят, а он… вздумал с машиной ковыряться.
Вставать было ещё рано и Нина, раздевшись и разобрав постель, легла досматривать сон.
Но вместо сна её опять одолели мрачные, тревожные мысли. Чтобы избавиться от них она решила как-бы продлить сон, вспоминая последующие события, но память, самостоятельно, не подчиняясь её воле, сделала скачок и перенесла её на сорок с лишним лет назад, в то далёкое, смутное прошлое, о котором она почти начала забывать…
* * *
«Сознательно» помнила она себя с момента, когда вместе с мамой, стоя на крутом берегу Иртыша, напротив дебаркадера, впервые в жизни увидела пассажирский пароход, подходивший к причалу. Ей он очень понравился: весь-весь белый и с красными спасательными кругами. Из высокой трубы клубами валил чёрный густой дым…, а потом пароход как загудит – ууу-гу-гу! Нина очень испугалась. Она спряталась за маму и прижалась к её ноге.
«Глупенькая, ласково сказала мама, чего испугалась – это он здоровается с тобой. Посмотри, никто не боится».
Нина выглянула одним глазком и, правда, никто не боялся. Все махали руками и ждали, когда пароход причалит к дебаркадеру и совсем остановится. Огромные красные колёса, огромные-преогромные, сначала стали медленно крутиться, а потом Нина услышала, как пароход, сказав напоследо�