Незнакомка из Уайлдфелл-Холла. Энн Бронте
попытку вернуться к своим обязанностям. Тоже невелико удовольствие, но это все-таки менее утомительно, чем безделье, и уж в любом случае прибыльнее. Если жизнь и не сулила мне особых радостей на моем поприще, то она хотя бы не искушала меня никакими соблазнами, так что с этого дня я должен с новыми силами впрячься в работу, приналечь и тянуть свою лямку как жалкая ломовая кляча, исправно делающая свое дело, и брести по жизни, если и без удовольствия, то хотя бы не без пользы, и если не благословляя свой жребий, то хотя бы не ропща на него.
Решившись на это с упрямым смирением, если подобное выражение допустимо, я направился к ферме Райкоут без особой надежды в такой час застать дома ее хозяина, но рассчитывая узнать, в какой части поместья его можно найти.
Застать я его не застал, но он должен был появиться с минуты на минуту, так что меня пригласили пройти в гостиную и подождать там. Миссис Уилсон возилась на кухне, но комната не пустовала, и, переступив порог, я едва сдержал невольный порыв броситься назад, так как обнаружил там мисс Уилсон, занятую болтовней с Элизой Миллуорд. Тем не менее, я заставил себя принять тон холодной учтивости. Элиза, похоже, решила держаться так же. Мы не виделись с того памятного чаепития у нас дома, но при моем появлении лицо ее не выразило ни радости, ни боли, ни страданий, ни уязвленной гордости – само спокойствие и учтивость. Держалась она весело и непринужденно, к чему у меня претензий не было, но в ее чересчур выразительных глазах темнела бездна злобы, ясно говорившая, что я не прощен; она уже не надеялась снискать мою любовь, но все еще ненавидела соперницу и, очевидно, радовалась возможности излить на меня свою злость. Мисс Уилсон, напротив, была как нельзя более любезна и обходительна, и, хотя настроение мое не располагало к разговорам, барышням удалось совместными усилиями довольно долго поддерживать непрерывный огонь пустяковой болтовни. Правда, Элиза, воспользовавшись первой удобной паузой, поинтересовалась – будто бы из простого житейского любопытства, – давно ли я видел миссис Грэхем, и при этом с игривым лукавством, как ей казалось, скосила на меня глазки, на самом же деле взгляд полыхал все той же злобой.
– Давно, – небрежно бросил я, стойко отражая глазами ее ненавидящие взгляды, и, несмотря на мои упорные старания казаться невозмутимым, с досадой почувствовал, как лицо мое заливает краска, подбираясь к корням волос.
– Да что вы? Неужели вам уже наскучило? А я-то думала, столь благородное создание способно привязать вас к себе по меньшей мере на год!
– Я бы предпочел сейчас о ней не говорить.
– Ах, так вы все-таки убедились в своей ошибке… обнаружили наконец, что ваше божество не так уж непорочно…
– Я просил вас не говорить о ней, мисс Элиза.
– О, простите великодушно! Стрелы Купидона, как я погляжу, оказались слишком остры для вас и прошли сквозь кожу; раны еще не зажили и кровоточат при каждом упоминании имени возлюбленной.
– Скажите еще, – вступила мисс Уилсон, – что мистер Маркхем считает