.

      Говоришь, любовь? Во цвете лет

      Я одну знавала, было дело.

      Да на мне живого места нет

      От ее расправ и беспредела.

      Магмой растекалась, беленой

      Прорастала без противоядий.

      Как я вышла мудрой и стальной

      Из ее магических объятий?

      Удивляюсь, что еще жива.

      Как мне удалось ее умаслить?

      Чем я откупилась от родства

      С той, кто убаюкивает насмерть?

      Приходила. Приводила – на,

      И на царство возводила сына.

      У меня порезана спина

      на ремни, и взрыхлена брюшина.

      Я ее бежала, как огня,

      Избегала городов и гульбищ.

      Но она опять нашла меня.

      Ну, входи. Погубишь, так погубишь.

      Душу вознесешь, так возноси:

      Знаю, учудишь, чего не ждали.

      Только так и любят на Руси —

      Через сумасбродства и печали.

      Будь что будет: вот он, ясный свет,

      На крючок пальто в прихожей крепит…

      Где же пропадал ты столько лет,

      Что прошли и жизнь, и страх, и трепет?

      На юге родины исконной, но второй,

      В каком-то городке, не видном глазу,

      Живет моя знакомая – ни разу,

      За двадцать лет не ссорившись со мной,

      Но чем-то там беся Ливан и Газу.

      Она всегда была врачом в Москве,

      А там пенсионерка, ибо – старость.

      И так ей тесно там, что в голове

      Не сходится: да как же с нею сталось

      Все то, что сталось, словно жизней – две.

      Она, конечно, Израилю дочь,

      В Цва-хагану, нечай, пускала внука.

      И если рядом взрывы и галдеж,

      Она крепится, не подаст и звука,

      Когда бомбят. В ней страха ни на грош,

      Но страшно мне, когда у них война.

      Казалось бы – уже чужие тетки.

      Но я вот так и вижу, как она

      Спускается в подвал своей «высотки»,

      И так ей страшно, что сама – страшна.

      И так ей страшно, что не дай господь!

      А дай ей снова страхи побороть

      И выйти на поверхность Иудеи,

      Сажать вручную горные сады,

      Растить детей и не познать беды

      Как современной мировой идеи.

      И пусть она не думает в ночи,

      Об этом ли мечтали москвичи,

      Когда в обетованный грунт осели…

      Короче, я волнуюсь. Столько лет

      Я вместе с ней под взрывами ракет.

      Волнуюсь я об этой тете Нелли.

      От моих подушек пахнет небылью,

      Радостным сбывающимся сном.

      В комнате с иссохшеюся мебелью

      Вспыхнул порох о тебе, земном.

      Бьется в окна шаровою молнией

      Память,