Искусство: язык Бога. От античности до авангарда. Лилия Ратнер
еще больше подчеркивает жалкость и безумие человеческого муравейника.
Герой Брейгеля – это толпа. Если вы будете вглядываться в отдельные лица этой толпы, вы ничего интересного там не увидите, лица людей часто заурядны и очень похожи друг на друга. Но толпа – не статичная, она все время движется, на картинах постоянно что-то происходит. То соотечественники Брейгеля катаются на коньках по голландским каналам, то они дерутся между собой, то празднуют, то изображают какие-то пословицы и поговорки.
В общем, идеи итальянских художников Высокого Возрождения были абсолютно чужды Питеру Брейгелю, как и проблемы борьбы католицизма с протестантизмом, хотя он жил в эпоху горячих конфессиональных споров. Он совсем другой художник. Это, кстати, проявляется и в том, что, в отличие от знаменитых итальянцев, он остался «немым»: не оставил никакой переписки, не рисовал портретов жены и детей, даже его достоверных автопортретов мы не знаем. Есть несколько изображений, претендующих на автопортретность, но они не имеют сходства между собой.
Можно с уверенностью сказать, что Брейгель не только не воспринял итальянский гуманизм, но и даже как бы противостоял ему. По сути дела, все его творчество – антиутопия. В какой-то степени творчество художников Высокого итальянского Возрождения – это все-таки утопическое творчество, оно очень высоко возносит человека над обычной жизнью. Страдающие атлеты и титаны Микеланджело – выше нормального, обычного, заурядного человека. У Брейгеля – ничего подобного, Брейгель – художник обывателей. Он как бы развенчивает возвышенных героев, но это развенчание наполнено не сарказмом, как могло быть, скажем, у Леонардо, а наоборот – жалостью и состраданием, даже теплотой и любовью, то есть истинно христианскими чувствами.
Мне кажется, что Брейгель и мастера его круга гораздо ближе к христианству, чем художники Высокого Возрождения. Они остались верными традициям своих замечательных предшественников, таких голландских гениев, как Рогир ван дер Вейден или Ван Эйк.
Интересно, что Брейгель в начале своего творческого пути посетил Италию, даже прожил там два года. Он встречался с Микеланджело и, возможно, даже учился у него, посещал мастерские других художников. Но об этом мы почти ничего не знаем. Зато известно, что больше всего из всей этой поездки его поразили Альпы. Это понятно – ведь он был жителем равнинной земли и вдруг увидел величественные горы, которые потом стали обязательным компонентом его произведений – в его пейзажах горы появляются регулярно, хотя в Голландии гор днем с огнем не найдешь. В этих горах он увидел нечто большее, чем чудеса природы. Он ощутил величие, присутствие Божественного творческого духа, вечного, неизменного, и отныне во всех его картинах это Божественное начало существует как прекрасный молчаливый фон для людского муравейника.
Два космоса
Питер Брейгель жил в Антверпене. Что такое Антверпен? Это был (и остается, по-моему) настоящий Вавилон – богатый, роскошный, развращенный.