Искусство: язык Бога. От античности до авангарда. Лилия Ратнер
Он Сам спустился на землю и жил среди нас, и умер за нас. Этот факт невероятен, ни в одной религии не было ничего подобного. И люди Средневековья жили этим, ощущали Его присутствие. Христиане поняли, что Бог должен быть изображаем не так, как это делали античные греки. Потому что не тело главное для нас, христиан, а дух, а язык духа нужно было еще изобрести.
Художника Средневековья интересует не столько телесное совершенство, сколько внутренний нравственный мир героя. Это искусство заряжено великой энергией преображения человеческой плоти и всего космоса – и поэтому было возможно создавать гигантские художественные ансамбли, решать новые пластические задачи, находить оригинальные формы в живописи, архитектуре и скульптуре. Человек ощущал силу и величие Бога, красоту и грандиозность Вселенной, а себя видел песчинкой, подвластной различным силам – Божественным и дьявольским, и искал свой путь из мира дольнего в мир горний.
Это со всей очевидностью проявилось в иконописи. Язык иконы – это и есть уникальный язык духа, способный поведать о неизреченном, явить невидимое. Безусловно, этот язык создан с Божьей помощью и по Божьей воле.
Мне представляется, что есть несколько уровней постижения иконы. Первый – это знакомство с сюжетом: важно научиться узнавать Благовещение, Рождество, Преображение и т. д. Большинство, включая православных, этим ограничиваются. Второй уровень – это «как», то есть умение понимать язык иконы. Это уже требует некой подготовки, нужно знать многое, чтобы понять, как это написано. Третий уровень – что лично тебе говорит эта икона. И четвертый, самый высший уровень – это когда ты уже ни о чем не думаешь, ничего не видишь, даже эту икону, она исчезает перед тобой, а ты уже стоишь перед Богом. Это требует духовных усилий, навыка, и это не каждому дается.
Древнейшее из дошедших до нас иконописных изображений Христа – энкаустическая икона середины VI века из монастыря святой Екатерины на Синае. Синайского Пантократора (т. е. Вседержителя) иногда называют первым портретом Христа, потому что это, конечно, уже икона, но и портретные черты в ней очевидны.
А вот древнерусская икона XII века «Спас Нерукотворный» (из Новгорода) уже совсем другая. Голова Христа окружена крещатым нимбом (обязательная деталь иконографии Спасителя), лицо суровое, глаза не смотрят на нас, но при этом мы чувствуем себя в поле зрения Христа. На лбу – такая как бы челка, несколько волосков. Многие иконописцы и искусствоведы полагают, что это не челка, а следы крови от тернового венца. На Туринской плащанице[14], к которой восходит иконография «Нерукотворного образа», видно, что лицо Христа было залито кровью из-за тернового венца с острыми колючками, которые впивались Ему в голову. Эти кровавые потоки со временем трансформировались в иконографии в такие коротенькие волоски, как будто иконописцы забыли, что это такое было. Волосы Спасителя пронизаны золотыми полосочками. Это так называемый ассист[15] – отблески Фаворского света. Как написано в Евангелии
Туринская плащаница – христианская реликвия, четырехметровое льняное полотно, в которое, по преданию, Иосиф из Аримафеи завернул тело Иисуса Христа после его крестных страданий и смерти (Мф. 27: 59–60). В настоящее время хранится в соборе святого Иоанна Крестителя в Турине.
Ассист (от