Иероглиф любви. Йоко Сан
вечер золотого дня…
И словно море выплаканных слёз,
Круженье, солнце, игры над волной
Воздушных бабочек, стремительных стрекоз
Как будто всего лишь день один
Продлилась жизнь твоя,
И лунная дорожка, по которой
На лодке ты и я – мелодия любви
Сияние луны в серебряной оправе
Похож на луч утраченной надежды…
Но правда в том, что солнце всходит
И тогда, когда его не видно
И на рассвете вновь зальет всё светом
И бабочка легко перепорхнёт
С цветущей сакуры на гиацинт душистый
Мой Сен-Жан-Кап-Ферра
Эти тихие улочки
Превращаются летом
В бурные реки –
Дорогих авто,
Бегущих к морской воде.
Полуостров тщеславия,
Вечных надежд,
Мой Сен-Жан-Кап-Ферра –
Я твоя навеки…
Часами болтаясь в соленой воде,
Боюсь стать сардиной,
Вяленой рыбкой к пиву,
Эти яркие блики на дне
Рисовал пластилиновый бог во сне
Мне осталось прочесть эти символы:
Свежесть лаванды, теплые губы
Звёзды глаза в синеве,
И белые-белые сны…
Где над тихими улочками
Золотые стихи восходящей Луны
Сопромат
За морями, за долами и за дальними горами
Нет тех плит, где память зло колдует
Ворожила – счастье, выпало – несчастье,
Каждой по серёжке, чтобы не обидно…
Хочешь, чтоб за тебя кто-то решал
Все вопросы – так не бывает,
Вертится, крутится мир вокруг тех,
Кто знает: за красным флажком – премия
Или прихлопнет крышка…
Легче суму, чем из тюрьмы разглядывать
Вышку, там за офшором другие будут
Игрушки, почти неприкасаемый и
Почитаемый бонз или цэ душка…
Но почему-то завидуешь всем
Белоснежным судам заморского чуда,
Весь Капитал изучи, не поймёшь что откуда,
Лохом родился, лохом ты был и лохом
Помрёшь, покуда – время настанет лечь
В домовину, которая – всегда одинаково
Впору и фарисею и мытарю…
•
Из новостей:
Россияне держат в офшорах активы, равные 75 процентам
нацдохода
Высший пилотаж
Высший пилотаж –
Это мысленно рисовать
На обратной стороне зрачков
Облака,
Когда не спится…
Вводить себя в самогипноз,
Когда тебе страшно –
Это мол мне только снится…
Высший пилотаж –
Не желать зла другому:
А это значит, –
Не желать жены ближнего своего,
Снять с себя последнюю рубаху
Как в ту большую войну
В эвакуации,
В знойном Ташкенте,
Когда вкусную урючину
Придвигал поближе к тебе,
Минуя своих детей,
Пожилой узбек
И