Как было и как вспомнилось. Шесть вечеров с Игорем Шайтановым. Отсутствует
ведутся над его страницами во многих семьях: да, этот дед умер там, а этот вернулся, отсидев восемнадцать лет; бабушка? – она сидела всего три года… И ведь семья не из профессиональных гангстеров или контрабандистов, а из врачей, учителей, землеустроителей. По старому – земская интеллигенция.
Забытые нами понятия, забытые лица, неузнаваемо измененные временем и, несмотря ни на что, – хорошие лица. Глаза, напряженные, всматривающиеся, от нас ожидающие чего-то большего, иного, чем формальная реабилитация с извещением о том, что «дело в уголовном порядке производством прекращено за недоказанностью предъявленного обвинения».
Да, наша история – не для семейного альбома.
1996
Олег Шайтанов
Кое-что из-под пепла
Фрагменты воспоминаний
У каждой семьи есть предания, смутные, мерцающие сквозь десятилетия. Их место действия носит реальное географическое название, но прежде чем находишь его на карте, оно складывается в образ почти мифического инобытия.
Таким изначальным мифом в нашей семье был Никольск. Там родился мой отец Олег Владимирович Шайтанов (1914–2001), там он прожил первые восемь лет жизни и никогда более туда не возвращался. Никольск остался в памяти как узелок, связавший события, происходившие в детстве, пришедшемся на годы Первой мировой войны и революции, с теми, что случались с семьей много раньше и много позже.
В Никольске начиналась жизнь. С Никольска начинаются и воспоминания о ней. Они писались в 1981–1982 годах. Их начало объясняет и обстоятельства, при которых они задуманы, и их форму:
Я стал пенсионером… Что делать дальше… Размышлять, вспоминать, подводить итоги… С чего начиналось? Чем кончается? Что осуществилось? Что осталось в проектах, в мечтах?
Пусть не будет ничего стройно последовательного. Пусть будет лишь поток мыслей, настроений, возникающих непроизвольно, вызванных соприкосновением с чем-либо внешним… В промежутки между работами в саду и другими хозяйственными делами буду заносить их на бумагу – это поможет мне побеждать время, неумолимо быстрое и томительно тягучее.
О. Шайтанов вернулся в Вологду после семнадцатилетнего отсутствия летом 1945 года. Его отец, репрессированный еще в 1931 году, умер где-то на границе с Монголией в 1937-м. Дом в Смоленске сгорел в войну. Оставался семейный дом – в Вологде. С этого момента вплоть до выхода на пенсию он работал в Вологодском педагогическом институте. Более тридцати лет – деканом историко-филологического факультета (факультет менял свое название).
За воспоминания принимаются, когда сделать это позволяет время… Эта фраза имеет двойной смысл. Мемуары – жанр для человека, многое сделавшего и, скорее, удалившегося от дел. Тогда-то и остается время, чтобы вспомнить. Но для людей, проживших в России XX век, очевиден еще и буквальный смысл: время не позволяло помнить то, что было. Помнить было опасно и страшно. Только где-то в начале 1990-х отец как-то сказал мне: «За нашим домом на