Моль. Юлия Резник
приняла себя такой, какой она и была. Белесой дылдой с мужицкими руками и стопами сорок второго размера. Зато её волосы имели всегда модный оттенок, а руки творили чудеса во время операций. Вот с обувью была беда, уж очень тяжело было найти нужный размер. Но и эта проблема была решаемой.
Света взглянула на часы, вызвала такси и в последний раз осмотрелась. Складки на молочного цвета шторе в спальне были не очень симметричными. Поправила. Отошла в сторону, удостоверилась, что все хорошо, и, накинув пальто, вышла из дома. На удивление, такси приехало достаточно быстро. Света решила, что лучше сразу пересесть в свою машину, чем ехать на такси в министерство, а потом на нем же возвращаться в отделение.
Она сверилась с часами, пристегнула ремень и выкатила на дорогу. Ей предстояло впустую потратить кучу времени, а она этого жуть как не любила. Однако подобные сборища в министерстве были частью её работы, не только как именитого ученого, но и как администратора крупнейшего в стране медицинского центра. Слава Богу, на этот раз ей не придётся выступать с каким-нибудь докладом. И на том спасибо.
Света подъехала ровно к назначенному часу. Она терпеть не могла опаздывать. Примерно так же, как и не любила кого-нибудь ждать. Поздоровавшись с коллегами и перекинувшись с ними парой фраз, Моль устроилась подальше от президиума. Заглянула в сумку. Черт! Она опять забыла взять какой-нибудь блокнот. А ведь нужно будет строить умный вид и «записывать» особо важные моменты. Ведь так делают все вокруг? Даже Президент на всех совещаниях что-то усердно конспектирует. И не важно, что его последнюю «запись» поймали в объектив бдительные фотографы. И не важно, что вместо перечня насущных вопросов там было нарисовано нечто, весьма похожее на фаллос. Но ведь старался же – «писал»!
Света порылась в сумке, в надежде найти хоть какой-то клочок бумаги, и наткнулась на записную книжку своего последнего пациента. Как же вовремя она её переложила! В надежде, что мужчина не слишком расстроится, если она испишет один лист, Моль открыла блокнот. Форзац был чист, но этой записной книжкой явно регулярно пользовались. Листы были мягкими и потёртыми, будто бы их пересматривали тысячу раз. Она перевернула страницу и уставилась на исписанные крупным детским почерком листы. Это был дневник. Света не знала, что её заставило прочитать первую запись. Вообще она очень трепетно относилась к личному пространству каждого, но в тот раз… Она действовала, будто бы под гипнозом.
26 марта 1998
Сегодня Горыныч сказал, что для меня нашёлся опекун. Ну-ну… На сколько этого хватит? В последней «семье» я продержался ровно неделю. А перед этим – три дня, а перед этим… Черт! Забыл.
30 марта 1998
Новый опекун мне совсем не понравился. Это мужчина. Я видел его издали, но даже с такого расстояния он меня напугал до усрачки.
2 апреля 1998
Меня забрали из приюта и куда-то повезли. Мой опекун явно какая-то шишка. Не иначе. Откуда тогда такая тачка?! Водитель