Разлучающий поток. Уильям Моррис
Бригитта. – Какой же ты ловкий, воспитанник мой, если сумел добыть их без силка и без аркебуза*. А ведь они порхают, ну что твои бабочки мартовским днём!
– Верно, тётушка, – согласился отрок, – но камень или два могут принести пользу и без натянутой тетивы, если, конечно, пускающий их достаточно ловок. Правда, я смог убить их и без камней. Спросите же меня, что за оружие я на них поднял.
С этими словами Осберн встал, встряхнулся, балахон спал с его плеч – а к тому времени бабушка зажгла свечи, – и все увидели алые и золотые праздничные одеяния юноши. Бригитта удивилась:
– А я ещё спрошу тебя, воспитанник мой, неужели мужчины ходят за бекасами в праздничных одеждах?
– Я отвечу тебе, – молвил отрок. – Оружие, что взял я на охоту, – это щит для защиты, да копьё для выпада, да нож для отделения голов. А ещё я скажу, что когда мужчины идут в бой, они обычно одеваются в самые лучшие одежды.
Отрок стоял под крышей дома, невысокий, но прекрасный. Глаза его сверкали, волосы блестели, а из уст вырывались слова:
Там, где ветра над холмами холодные,
Волки бродили, худые, голодные,
Рыскали серые злобными взглядами,
Нет ли овец перепуганных рядом.
Солнце угрюмо на битву взирало,
Хищников, жертв и юнца освещало.
Юноша встал между стаей и стадом –
Бродягам погибель, а овцам ограда.
Этому – в брюхо копьё, тому – в пасть,
Третий уже побоится напасть.
Глаз своих солнце сомкнуть не успело,
Как бестий троих сразил юноша смелый.
– Это ты хорошо спел, – похвалил хозяин, – но покажи нам, наконец, бекасов.
Правда, прежде чем юноша успел подойти к своему мешку, ему на шею кинулись две женщины, обнимая и целуя его, словно первый раз в жизни. Но вот, вырвавшись из их объятий, Осберн наклонился над мешком и, достав из него что-то, бросил на стол. Это была отрезанная голова огромного серого волка, разевавшая пасть и сверкавшая белыми клыками. Женщины в ужасе отпрянули. Осберн же сказал:
– Смотрите, вот моя первая добыча, а вот и вторая.
И он вытащил из мешка ещё одну голову и бросил её на стол. За ней своим чередом последовая и третья голова.
– Теперь, – произнёс юноша, – мешок пуст. Как ты считаешь, дедушка, я откупился от розог? А тебя, бабушка, я попрошу дать мне поесть, ибо я голоден.
В ответ Осберна захвалили и заласкали, а стол собрали такой, словно решили во второй раз отпраздновать приход ноября*, и радовались, как радуются во время самых весёлых Святок*.
Глава VI
Жители Ведермеля едут к Расколотым холмам
Дни приближались к зиме, и Осберн с того случая мог делать всё, что хотел, и ходить, куда хотел, даром, что был ещё отроком. Но он, хотя его никто и не принуждал, желал работать, а временами его тянуло побродить по округе. По правде говоря, так как детей одного с Осберном возраста в округе не было, то временами открытое поле или пустошь казались отроку более близкими друзьями, чем взрослые обитатели Ведермеля и даже чем женщины.
Пришла