Розовый бархат. Елена Стриж
наброску.
Слушала, а сама смотрела на маленький бугорок, что выступал из-за руки. Нежная грудь выглядывала и смотрела на вас, она пряталась за руку, как малое дитя прячется за мамку, когда видит чужого.
Она не сказала ни слова Сильвестру Павловичу, смотрела и слушала его. Лишь в конце он добавил, что не надо себя приукрашать, мы и без того все открыты. Так и здесь, нет потребности снимать с человека его оболочку, достаточно просто посмотреть глубже, оторваться от реальности, представить его характер, настроение и мысли. И это даст недостающие детали, именно это он как художник и попытался сделать.
Анастасия весь день парила в облаках. Убежала в лес и очень долго бродила по нему. Ушла к дальнему, «карасьему» озеру, так его звали мальчишки. Идя к нему, хотела только одного – искупаться. И не просто искупаться, а без ничего. Как говорил старичок, без оболочки. Ушла в его дальнюю часть. В воздухе гудел зной и пронизывающий стрекот кузнечиков. Погрузилась в воду и поплыла. Вода была торфяной. Тело проваливалось в его фиолетово-коричневую мглу и с берега невозможно было рассмотреть ее наготу. Но на берегу никого и не было.
Она вышла, легла на траву среди камышей и подставила свою грудь под солнце. По телу забегали жучки, они щекотали. Прилетели стрекозы и засуетились вокруг. Анастасия лежала и думала о том рассказе и о его продолжении.
В этот день она легла спать пораньше, но не могла уснуть из-за мыслей. Ей хотелось хоть сейчас отправиться туда к художнику, чтобы услышать его продолжение и увидеть новые рисунки. Ночь тянулась очень долго. Сон был непродолжительным и неглубоким.
Шла к развалинам спеша душой, но ноги ели-ели волочились. Что он нынче нарисует? Пришла, когда солнце уже высоко поднялось над горизонтом, но Сильвестра Павловича не было. Обошла этаж, спустилась ниже, обошла и его и спустилась на первый этаж, но и там художника не было. Снова поднялась наверх. Он сидел как ни в чем не бывало и рисовал.
Анастасия спросила, где он был, уже как пол часа его ищет и не заметила, как тот прошел. Он ответил, что видел ее и видел, что она кого-то искала, но не стал ее окликать. Анастасия поинтересовалась, будет ли сегодня продолжение. Художник ответил, что уже давно рисует. Тогда она спросила, почему без нее, разве такое возможно? И он ответил, что возможно, ведь герой нужен только для мыслей и воображения, а остальное дойдет. Однако художник поблагодарил ее, что она пришла. У него не получается кое-что, и поэтому он попросил ее присесть не на стул как вчера, а сесть прямо на пол.
Как могла поудобнее устроилась на облупившихся досках. Иногда сидела, иногда садилась на колени, а иногда просто ложилась и смотрела в потолок. Сильвестр Павлович молча рисовал. Ей казалось, что он про нее забыл, хотела встать, но он попросил еще немного полежать, скоро закончит, и тогда она сможет размять свои ножки.
Анастасии очень хотелось увидеть, что там. Старичок менял листы, черкал и откладывал в сторону. «Что-то там у него не получается», думала она и тяжело вздыхала. Он закряхтел и наконец сказал, что все. Она взлетела