Валькирия. Восхождение. Юрий Кривенцев
прихрамывая, с трудом волоча огромное раздутое брюхо, ломая мелкую поросль, отползла в сторону, в самую гущу островка орешника. Еще минута и оттуда послышались натужные хрипы.
Движимая любопытством, девушка опасливо приблизилась и тут же воскликнула:
– О Шеду18, защити и охрани!
Тварь рожала, но, неестественным путем. Еще пара мгновений, и тонкая мембрана переполненного чрева лопнула и, истекая грязно-желтой слизью, на свет появилось нечто омерзительное: тучный, рогатый жабообразный монстр. Жирное, одышливое создание, вопреки всем законам, превышающее по размерам своего «родителя» раза в три, двинулось к ней. Как это иногда бывает во сне – внутри никакого страха (да и стоит ли опасаться эту пакость?). Однако, медлительность рыхлого, истекающего слизью гада, оказалась мнимой. Максимально приблизившись, он в одну секунду прытко метнулся к путнице и резким движением погрузил узкую юркую лапу прямо в промежность жертве.
– Ах, ты!!! – вскрикнув от пронзительной боли (будто и не во сне), девушка ловко отскочила в сторону, умело сохраняя дистанцию.
В груди взрывается огненный шар ярости и в то же мгновение она чувствует отклик злой силы леса, которая тянется к ней, как к своей, родной, даря заемную мощь. Нет времени рассуждать, опасаться, думать о последствиях. Чувствуя себя юной ведьмой, она уверенно, умело, будто проделывала подобное сотни раз, концентрирует чужую энергию, материализуя ее в смертоносное оружие, еще миг и кисть правой руки охватывает горячее, дрожащее от жажды убийства древко, и тут же бросает сияющее копье во врага.
Яркий огненный полет и…
Пронзенный навылет выродок удивленно хрюкнул и, уже неживой, неуклюже повалился навзничь. Из его клоаки обильно текла вонючая рыжая флегма.
Вот и все.
Она двинулась было дальше, но хромоногий ящер вдруг рыкнул и метнул что-то вслед. Плечо тут же пронзила колющая боль. Что это? Оглянувшись, увидела торчащий шип, застрявший в коже лопатки. Неудобное место, ни достать, ни извлечь.
– Ну, гадина! – она рванулась к пресмыкающемуся, но хромоногое страшилище, волоча по траве мясистые обрывки опустевшего брюха, быстро скрылось в норе под корягой.
Улизнул.
– Ну, уж нет, достану тебя! – она бесстрашно полезла в логово чешуйчатой зверюги, вперед, в самую глубь. Казалось, что она погружается не во мрак, а в нечто жидкое, живое, враждебное и одновременно родное, кровно-близкое. Исподволь в сознание закрадывается подленькая мыслишка: «а враг ли он мне?». Усилием воли она отгоняет предательские сомнения. Вперед! Еще один рывок.
Вдруг…
Что-то рушится пор ногами, и она падает в гнилую сосущую бездну, голодная тьма прыгает в лицо, пытаясь просочиться в саму душу.
– Не-ет!
Неожиданно все бледнеет, смазывается, развеивается вместе с ускользающим сновидением.
Резкий, истеричный спазм подсознания, и вот уже странница
Шеду – низшее божество с охранительными функциями в шумерском пантеоне, аналог «Ангела-хранителя» у православных (прим. автора).