Байки из мавзолея. Роман в анекдотах. Владимир Сумин
у них серьезные сомнения.
Реки они знали и видели. Реки у них были перед глазами. А вот то, что реки впадают в море, им не очень верилось.
Предположим, впадают. А что дальше? Куда вода девается? Река-то течет беспрерывно. Почему же море не переполняется? Ведь каждый знает: четверть в стакан не перельешь. И почему вода в море якобы соленая, если в реке – пресная?
Полицейские в объяснения бравого моряка не поверили. Но вида не подали. И зашли с другого конца.
– А почему это на вашем народном гулянье наблюдается такой перекос: спиртного и закуски вволю, а на посуде – некомплект: вилок – семь, тарелок – пять, а стаканов – одиннадцать? И это на ораву в двадцать восемь человек! Ар-рестовать всех!..
С некомплектностью посуды история для кружковцев понятная. Пили не все. Некоторые только харчились. А кто выпивал – не сильно налегал на закуску. Чтобы шибануло сильнее.
Потому в посуде такая разномастица и наблюдалась. Но не объяснять же все это жандармам!..
Когда революционеров в кандалах и наручниках повели в околоток, матрос-партизан Железняк громко запел:
– Врагу не сдается наш гордый «Варяг», Пощады никто не желает!
– Про всех – не надо! – прошипел Бронштейн. – Сейчас каждый сам за себя.
Уклончивый Лева
Есть у русского человека замечательное качество: желание оценивать любое событие с двух сторон. Как захочется, под настроение, как на душу ляжет.
Вот к примеру: говорят, тюрьма – разлучница. А ведь она еще и сводница. В ней люди собираются.
Или вот еще. С одной стороны, третий – лишний. А с другой – куда без него? Ведь самая мужицкая компания – на троих. Классика жанра! Куда без третьего?
Вот и история иной раз выкидывает такие коленца!.. Каким могло бы стать будущее, не случись в тюрьме то, что случилось? Произошла бы революция? Построили бы социализм? Вырыли ли ему потом глубокую бездонную яму? Остается только гадать.
А случилось то, что при посадке пути двух главных российских марксистов едва не разошлись. Едва. Но не разошлись. Вместо этого в их узкой командирской компании возник третий персонаж.
А случилось вот что.
В то время политических и уголовников селили отдельно. Боялись, видимо, царские сатрапы их смычки или чувствовали, что при скрещивании марксизма с бандитизмом возникнет неодолимая сила. Поэтому их разводили.
При посадке в тюрьму революционеров погнали в их камеру. И тут Лева Бронштейн учудил. Он отступил в сторону. Уклонился. Потом он объяснил, что якобы замешкался, потому что развязался шнурок.
– А ты что не идешь? – удивился вертухай. – Ты разве не с ними?
– Вообще-то я как бы с ними, – объяснил Лева. – Но моя концепция отличается. Наши разногласия носят идейный характер, что подтверждает отсутствие консенсуса по принципиальным вопросам. Поэтому вполне уместна оценка, что я не с ними.
Тюремный человек очумело покрутил головой:
– Ну, раз так!.. Шагай!
И втолкнул бедного Леву в камеру уголовников.
Лева переступил порог и поприветствовал своих