Рой. Сергей Алексеев
что он делал для пасеки, – каждый год распахивал гектара три гари и сеял гречиху. В каком-то леспромхозе он сумел купить старый трелевочный трактор, в колхозе выменял на мед двухкорпусной плуг и пахал. Потом брал дедовское лукошко, разувался и сеял.
– Благодать! – радовался он, ступая босыми ногами по черной земле. – Шшикотно, шшикотно-то как!
Всю зиму стаи мелких пичуг, слетаясь со всей округи, расклевывали несжатый урожай.
…Барма подрулил к избе, лихо тормознув у ворот, встал облокотившись на ветровое стекло.
– Во, разуделали! – закричал он. – Они так нас поодиночке-то всех перехлешшут! Только волю дай, волю! Давай соберемся все да пойдем. У меня ребята есть, ребята шустрые! Натравлю, натравлю – вмиг хари начистят!
– Там чистить некому, – сказал Заварзин. – Ребятишки…
– Они нынче зубастые все! К пожилым никакого уважения.
– Слушай, Георгий Семеныч, а ты слыхал, зачем они посадки рубят?
– Дурость, дурость, – отмахнулся Барма. – Пахать-то – другого места прорва, любую гарь. Паши да сей. Работу, работу потрудней ищут. Чтоб интерес был. Счас так: чем трудней, тем больше, больше интересу. Романтика. Характер закаляют. Закалят и бросят.
– Избы жгут, – вздохнул Заварзин. – Вчера Ивана Малышева избу спалили… А такая изба. Что, и жгут для закалки?
– Всё, всё так. Мы в нужде, в нужде закалялись. Они теперь сами, сами нужду ищут. В огонь – в воду, в огонь – в воду. Вот и закалка, вот и интерес.
Заварзин сел на пустой ящик, свесил руки между колен.
– Не горюй, не горюй! – приободрил Барма. – Только слово скажи – мои ребята так уработают…
– Ничего я не хочу… Сыновья не едут. Тимка частенько заскакивал, и того нет.
– Тимка браконьеров, браконьеров душит, – захохотал Барма. – Правда – нет: его баба шестого родила?
– Родила, – вздохнул Василий Тимофеевич. – Съездил познакомился. Понянчиться хотел, да тут пасека, ребятишки эти…
– Опять девка?
– Девка…
Барма захохотал еще громче. С чердака высунулся Артюша и тоже засмеялся.
– Георгий Семеныч, а ты мне ружье обещался купить! – напомнил он.
– Ружье-то? Куплю, куплю, – посулил Барма. – Я те хошь ружье, хошь автомат куплю.
– Автоматы не продаются, – сказал Артюша. – Мне ружье надо, оборотня стрелять.
– Какого калибра тебе?
– Чтоб пуговка лезла! – обрадовался Артюша, соскочил с чердака. – На вот, для мерки! Примерь и покупай!
Он подал Барме пуговицу. Тот спрятал ее в карман. Заварзин исподтишка показал ему кулак.
– Чего, чего ты? Пускай парень тешится. Хоть ружье будет… Вы оба тут сидите, морды порасквасили. Ойда ко мне! Ойда! Мои ребята телевизор привезли, а с ним это, это… Кино показывать! Магнитофон! Из самой Японии!
– Видал я, – отмахнулся Заварзин. – У Сергея Петровича смотрел.
– Дак у меня кино, кино! – Он наклонился к Заварзину: – Баб голых показывают!