Признание в любви (сборник). Коллектив авторов
панорама на холсте, в ней небо жизнью обделёно,
Там нет живого в высоте, и океан – он мёртвый словно.
Всё мёртво, даже не сурово, и слова нет, чтоб описать
То одиночество пустое и неизбежности печать.
Там скалы в метрах ста от брега,
Как памятники на погосте.
И, кажется, что в скалах кости,
Что там ковчег таинственного Геба[3].
Полуобнажённой у скалы стояла молодая особь,
Как бы к скале прижавшись носом,
Рукой закрывшись от хулы…
Её вела по жизни карма – блаженного начала к жути,
Она почти сливалась с камнем и становилась его сутью.
Как отрешённое создание
Там, высоко над океаном,
Окаменевшим женским станом,
Она как символ наказания…
Всё мёртво, даже не сурово, и слова нет, чтоб описать
То одиночество пустое и неизбежности печать.
Сужение мысли
Мысли тянулись до прорисовки закатного берега.
Может быть там, за картой, времени нет,
а есть ощущение парения.
Может быть, там когда-то было всё, как на карте –
И закаты, весенние закаты в марте,
Когда солнце в инее на воображаемой линии,
А под снегом дрожжевая опара – брожение.
Сужение мысли во времени, время разрастается
До горизонта, за горизонтом превращается
В облако и теряет своё значение – в лилию…
Перспектива
Я издали вижу, как плещет титан-океан,
Я вижу прибрежный высокий округлый и гладкий бархан,
И раковина, с розовым перламутром внутри,
На этом бархане лежит.
Её распахнул неведомый ныне мудрец.
И жемчугом солнце лучи распустило окрест.
И розовым небо, и розовым облако стало,
И розовый блик на воде, как отблеск металла,
Как лезвие, на котором парусник,
Вдруг, обозначил новой эпохи начало.
Бабочка в эстампе георгина
В молочном коконе созреет бабочка
С рисунком ночи на крыльях синих
И полетит, природой одержимая,
Под, над цветочным тихим смирным миром,
И станет штампом устаревшей лиры:
В песочных локонах, на стёртых тапочках.
В эстампе георгина, –
Вдруг оживёт, замашет крыльями.
Вновь полетит, природой одержимая,
Под, над цветочным, но немирным миром…
Галина Спиридонова
Москва
Молчанье было так красноречиво
Вы промолчали просто лишь в ответ,
Молчанье было так красноречиво,
И Вашим отражением портрет,
Остался без любовного мотива.
Вниманье было Вам невмоготу,
Прекрасные глаза сверкали гневом,
И обозначив крайнюю черту,
Ваш жест был свойственен всем королевам.
Надежды за пределами мечты,
И встреча переходит в статус «вечность»,
Во времени стираются черты,
Хотя и ожидалась бесконечность….