Оренбургский платок. Анатолий Санжаровский
потом оклемалась.
Слог прорвался гладкий. Будто писаный:
– Молодцом! Хитрей хитрого завёл… Сострил тупей коровьего бока! Скажи, парнишок, кто я тебе? Законница иль так, служкой какой приставлена? Не обсоветоваться… Ну ни человек ни обморок…[108] Мне ни звучика и на, зволь радоваться. Получи яйцо с обновкой![109] Билеты! На поезд что, сегодня, лётчик?[110]
– Спогодя десять дён.
Ну, держу думушку, пустого времени у нас луканька на печку не вскинет. Дай-ка я его ядрёно выполоскаю. А то… Дай дурилке волю, так он и две цапнет!
Эхо и разошлась, ровно тебе лёгкое в горшке. Разбрехалась, точно перед пропастью. Такую бучу подняла, что, смотрю, обоýм-то[111] мой тишком, тишком сгребает до кучи билетики и рысьюшкой назад их кассирке.
Снёс злодеюшка и по второму забегу.
А на третьих разах я сама сдала билеты только на себя да на наших на двоеньких детишков. Жалконько смотреть на Мишины мучения!
Уколесил мой один.
Осталась я вязать.
Поверх года толклись подврозь, покуда не поднаумили да не присоветовали люди добрые.
Диву даюсь, как это нам самим в дум не пришло?[112] Чего ж сами-то, дурачоныши, до этого не доскрипели?
Живёт ведь почта! Артель согласна гнать мне в Ташкент пух. А я в обратки – готовые платки.
Так и нарешили.
Только после этого сшатнулась я в «город хлебный».
16
Всяк своего счастья кузнец.
Не всхотелось в малограмотных киснуть. Навалились мы в Ташкенте учиться.
Миша у меня уже в горбатые стахановцы выполз. Там вламывал, «как огнём жёг».
Я вязала и смотрела дома за детишками. А вечерами – школа.
Занимались мы не стыдно сказать.
За год по два пробегали класса на стахановских курсах.
Про нас даже печатали!
Бюллетень «За грамотность» – было это в тридцать шестом – дал в отдельности наши рассказы и портреты.
А мой портрет так во всю вторую страницу обложки!
Смотрю я на себя. Не узнаю.
Передо мной на столе глобус. Одна рука на раскрытой книжке. Другой подпёрла щёку. Читаю…
Такая я вся молодая да складная…
Подпись учинили – буквищи в аршин:
«АННА БЛИНОВА, УЧЕНИЦА-ДОМОХОЗЯЙКА, ЖЕНА СТАХАНОВЦА 3-ГО СТРОЙУЧАСТКА, ОКОНЧИЛА ШКОЛУ ВЗРОСЛЫХ НА ОТЛИЧНО, ГОТОВИТСЯ К ПОСТУПЛЕНИЮ В ТЕХНИКУМ».
Листочки жёлтые. Будто переболели тяжело как…
Переворачиваю тихонько. Боюсь не рассыпать бы…
Вот моя статеечка «О картине “Юность Максима”».
Была я вся наружу. Писала безо всяких затей. Проще простого. Как говорю, так и пишу.
Ну, что я написала, то куда-то умахнули.
А под мою фамилию подвели слова, какие им надобны. Разве нас спрашивали? Что мы за букашки, чтобушко нас спрашивать?
Зато я спросила, зачем они так сделали. И мне ответили:
«Т а к н а д о».
И в бюллетене т а к меня выбелили, т а к выправили мой слог – без наркоза не станешь читать:
«Недавно
Н и ч е л о в е к н и о б м о р о к – человек ни то ни сё.
Я й ц о с о б н о в к о й – яйцо, впервые снесённое курицей, с каплей засохшей крови на скорлупе.
Л ё т ч и к (здесь) – летун.
О б о у м – хитрый человек.
В д у м не п р и ш л о – не догадались.