Иван Васильевич. Профессия – царь!. Михаил Ланцов
дабы никто не сомневался в праве владения.
Михаил Васильевич, конечно, сразу своему счастью не поверил и в восторг особый не пришел. Скорее, напротив. Но потом передумал, узнав, как можно поднять на новых землях и водах очень, ОЧЕНЬ много денег. Существенно больше, чем в Смоленске. И быстрее. Великий князь превосходно помнил, что воды вокруг Шпицбергена в те годы просто кишели от моржей и китов, удобных для промысла видов. Из-за чего в XVII–XVIII веках там было не протолкнуться от иноземных китобоев. Даже из Испании и Португалии ходили, хоть и не ближний свет. А кит – это деньги. Нет, не так. Это ДЕНЬГИ! Тем более что потенциальные китобои, то есть поморы, были под рукой и проблем со сбытом не имелось – бери да загоняй товар хоть в ту же Испанию.
Дядя, немного подумав, согласился, получив в качестве приятного бонуса звание адмирала. Ну а что? Два галеона в XVI веке – это сила, тем более в таком глухом углу. Великий князь был уверен – с ними дядя разгонит всех иноземных промысловиков да пиратов, оберегая свои во всех смыслах жирные прибыли. Потенциальные, конечно. Но Иван вошел в долю Морского товарищества, организованного по типу Северодвинского, да купцов из Ивановской сотни пригласил. Деньги-то это сулило немалые. Кроме того, торговые и дипломатические связи с Испанией лучше осуществлять посредством хоть и владетельного герцога, но адмирала, а не «сухопутной крысы». Будут ли они или нет – не ясно, но надежда Великого князя не покидала. Да и дядю нужно куда-то аккуратно спровадить, дабы полезным делом занялся… как можно дальше от столицы.
Продолжая свою экспансию на север, Иван Васильевич в 1543 году организовал экспедицию к Обской губе. То есть к тому самому месту, где должна была появиться знаменитая Мангазея[58]. А главой небольшого отряда поставил приснопамятного и пока еще молодого Андрея Курбского. Того самого, что должен был в будущем пойти на предательство и, сбежав в Литву, пасквили обидные строчить не разгибаясь. Здраво поразмыслив, Великий князь пришел к выводу, что отъехать в Литву с Оби несколько затруднительно. Вот и направил своего потенциального недруга «за мехами и богатствами великими», то есть к черту на кулички.
Но не только вопросами Севера занимался Иван Васильевич. Скорее, это направление было для него факультативным. Ведь гросс-политик для несовершеннолетнего напрямую недоступен. Поэтому приходилось больше советы советовать маме, стоящей при нем регентом. Но так, по случаю. Когда удачно складывались обстоятельства. Сам же он сосредоточился на своей основной деятельности – своей «песочнице», где по малолетству «куличики лепил».
«Потешная слобода» к весне 1544 года раскинулась на берегу Яузы уже довольно широко. Причем, если поначалу она была застроена преимущественно крупными землянками и деревянными времянками, то уже к 1544 году почти полностью оказалась кирпичной.
Это стало возможно благодаря внедрению архаичной, древнеримской формы «силикатного кирпича». Известковый раствор перемешивался с речным песком, формовался, сушился и ставился в сухое, теплое место
Мангазея – первый русский заполярный город XVII века в Сибири. Стоял на берегу глубокой судоходной реки Лососевой при ее впадении в Таз. Являлся самым мощным и значимым центром торговли, аккумулируя пушной промысел со всего среднего и нижнего течения Оби и ее притоков.