Война на восходе. Мила Нокс
не нарушало его спокойствие. Он проходил мимо умирающего на холоде сородича и не подавал тому руку. Слышал мольбы о помощи и молчал. Юноша перестал чувствовать. Высох изнутри. Когда же он состарился и умер, никто не пришел на его могилу – ибо люди сторонились нелюдимого и черствого человека.
Любовь же прозвали Той, что не имеет лица. Смерть одолевала людей, их род угасал. И пошла молва: тот, кто сумеет найти Любовь, получит средство от Смерти – ведь скоро на земле не осталось бы ни одного человека! Люди искали Любовь, звали ее, но услышать голос невидимки не могли.
И однажды, когда сто лет безутешных поисков подошли к концу, житель последней на свете деревни проходил через могильники. Он услышал голос того самого юноши, Первого и Последнего Влюбленного. И голос сказал: «В моем сердце хранится ключ – им ты сможешь вывести Любовь в мир. Хочешь ли ты этого?»
Путник был готов на все, чтобы спасти свой род. И согласился.
Но Последний Влюбленный сказал: «Отныне Любовь не предстанет людям просто так. Лишь через тернии вы увидите звезды. Любовь просит, чтобы ты дал клятву». И Путник дал клятву Безликой: «Я знаю, что, если буду любить, стану и плакать».
И вдруг Путник услышал мелодию – она шла от могилы Первого Влюбленного, из его сердца, что когда-то познало Любовь. Путник пропел эту песнь и вдруг узрел Любовь!
И нашлось решение против Смерти: у человека родились дети. Когда он умирал, то потребовал клятвы от своих сыновей – и тогда его дети стали Последними Влюбленными. А после – дети их детей. Не все на это соглашались, ибо любить – означало страдать. Но благодаря тем, кто все же впускал в сердце любовь, человечество продолжало жить. И живет до сих пор.
Так-то, юноша! И не верьте тем, кто говорит, будто любовь – это сказка. Лицо любви ужасно: оно черно, на нем застыли кровавые слезы – но, юноша, дары ее прекрасны. Ведь они – сама жизнь! И Любовь – единственное, что дает отпор Смерти уже многие тысячелетия. Так будет продолжаться до тех пор, пока найдется хоть один человек, кто впустит ее в сердце.
Глава 5
О кровавом рассвете
– Больно, черт возьми!
– Ш-ш-ш, успокойся, идиот. А ты как хотел? Чтоб как маслице, ага? Это ж настойка на чистотеле! Нахватал ссадин – терпи. На вон, чай хлебай и зубами не клацай. Е-мое, кожа да кости, – приговаривала Шныряла, замазывая порезы на спине Тео и попутно тыкая его в худые выступающие ребра.
Теодор вздрагивал и ежился, сидя в холодной комнате без рубашки. Сам дотянуться до ушибов на спине он не смог, пришлось просить Шнырялу.
– Ну и дрищ ты, Теодорка, – заключила девушка, – кто ж на тебя посмотрит такого?
– С каких пор тебя это волнует?
– Не вертись, червяк патлатый! Ну как, у вас же там с Сандой…
«Шныряла заговорила со мной о девушках? Ей-богу, в лесу что-то сдохло… Медведь, наверно. Или сразу сотня».
– Так, все ссадины замазала! Ох уж эта Полночь – по тебе будто телега проехалась, а поверх того еще Кобзарь на своих каблуках