Поморский флот и Понизовое казачество. Поймите Россию Россией. Лев Исаков
поправим, уходили не столько те, которым «плохо», сколько те, которым «тесно»: вот жил в начале 17 века в граде Воронеже вполне благополучный посадский человек Тимофей, торговал и подторговывал, наживался – возрастал, начинал выходить в «гостей» – вдруг бросил всё, съехал на Дон, и завертелся в кровавой пурге морских и сухопутных походов, на челнах Ивана Каторжного, в бешеных кавалерийских лавах Михаила Татаринова, в багровом зареве русской Трои – Азовском сидении… По боевому прозвищу отца РАЗЯ завязался в станице Зимовейской род казаков Разиных: Иван, Степан… Крестным отцом второго стал сам знаменитый войсковой атаман Корнилий Яковлев, предводитель 4-х успешных морских походов 1657—1664-го годов…
Это принципиально отлично от Родового или Феодально-Статусного «изгойничества», жертвы которого ищут другого социума-гнезда или рвутся в отвергнувшее, в том же феодальном происке: «как бы мне на Руси князем сесть» – здесь налицо выбор образа жизни, реализующий то, что таится в подсознании социума не покидающей тенью. Спорадически вспышки чего – то подобного рождают балтийских «йомс-викингов», «пиратские либерталии», но как вспышки они и гаснут; выросшие на отрицании породивших их обществ, и отвергая их устремления, они только обманчивые эфемериды, цветы без семени.
Уже вследствие этого булькающая на поверхности «котла научности» изгойническая теория от Горлановых – Савельевых вкупе с приблудившимися дамами только способ продекламировать неприятие России образованческим планктоном, накричаться на неё…
А там, во глубине России—
Там вековая тишина.
– «народ безмолвствует» по оценочной ремарке одного автора…
…Открывая в русском этносе родовую основу казачества в том его итоге, каковым он проявился «как Афина из головы Зевса», громогласная и потрясающая копьём, в 16 веке, надо сразу включить в его генетических предшественников те сообщества 9—10 в., что выступают из тени едва ли не одновременно со 2-м—3-м Рюриковичами смутными сообщениями в ПВЛ и отложившимися осколками в былинах Владимирова цикла в эпизодах ссоры Князя и Богатырского Вождя Ильи Ивановича, но не Муромца, а Заолешанина – прозвище многозначное, толи из-за Олешья, «далей безмерных», толи из/за Олешан, как социума. В отличие от почти мифологических в тексте былин «Мурома» с селом «Карачаровым» Олешье вполне материально, принимая – исторгая великого Святослава Игоревича, отмечалось в судьбе других персонажей древнерусской истории, но как-то глухо с неохотой. В то же время у него очень высокий статус по 2-му донесённому летописями названию – эпитету БЕЛОБЕРЕЖЬЕ. В русском политеизме Белый Цвет имел особо сакральное значение справедливости, правды; в ней надо было восстать НА ТОМ СВЕТЕ, от этого обязательная белая посмертная рубаха. В обретении «рая», в русском сознании освященного не «молочной рекой с кисельными берегами», а справедливостью, равенством