Снова любить…. Сара Оклер
поглядывает на людей внизу. – На пляже рядом с нашим домиком не так много народу, как здесь. Те, кто сдает жилье, арендуют еще участок для отдыха, на который могут приходить только местные.
– Ага, всякие старики, – шепчет Фрэнки.
– Ну, как тебе тут? – спрашивает Ред. – Правда же, здорово?
– Даже лучше, чем я думала, – отвечаю я.
– Здесь можно отдохнуть от внешнего мира. Я, конечно, не про этот пляж. Если не брать в расчет серфингистов, толпы отдыхающих, торговцев и вопящих детей, тут очень тихо. – Он вздыхает. – Джейн, помнишь, когда-то о Занзибар-Бэй вообще никто не знал?
– Это было так давно. – Тетя Джейн смотрит на океан.
Дядя Ред обнимает ее и целует в макушку. В ответ она едва заметно улыбается. Я тут же отворачиваюсь, чувствуя себя незваным гостем.
– Пошли, посмотрим, не освободился ли столик, – предлагает Фрэнки. – Анна, ты не представляешь, какая тут пина колада! Обязательно попробуй.
– Только без алкоголя, – напоминает Джейн, отстраняясь от мужа.
Фрэнки улыбается:
– Мама, ты что, мы же еще дети.
После обеда и двух вкуснейших коктейлей мы с Фрэнки, напрочь забыв про «супермегадиету», встаем в очередь за мороженым в Sweet Caroline’s Creamery. Тете Джейн, кажется, стало лучше. Впрочем, после смерти Мэтта я поняла, что даже какой-нибудь сыр-гриль, заказанный в кафе, может вызвать целую бурю непрошеных воспоминаний, с которыми никак нельзя справиться.
Томясь в ожидании мороженого, которое непременно перечеркнет весь эффект от низкокалорийных кексов, мы с Фрэнки насчитываем целых тридцать семь пожилых женщин, обгоревших на солнце и даже не подозревающих, что в их возрасте носить бикини просто неприлично. Мы наблюдаем за ними и клянемся, что никогда не покажемся на улице в таком виде после тридцати, даже если неплохо сохранимся. Я перевожу взгляд с дам в кричащих лимонных и ярко-оранжевых купальниках на витрины и вывески магазинов, поблекшие за годы от яркого солнца и соли, и думаю о том, что все мы, жаждущие развлечений, еды и покупок, – не более чем досадная помеха, свербящие песчинки для этого города. Я представляю, как осенью все окна заколачивают, вывески выключают, машины для сахарной ваты чистят и убирают и весь Занзибар-Бэй складывают, как шатры бродячего цирка, и увозят далеко-далеко вместе с диковинными слонами и факирами.
Мы берем долгожданное мороженое в рожке, проходим вдоль кафе и возвращаемся туда, где дожидались свободного столика. Я слизываю с руки растаявшую струйку вишнево-шоколадного пломбира и впитываю в себя окружающий мир. Мерный шум прибоя, древний, как сам океан. Крики чаек в небе. Запах соли и рыбы в теплом воздухе. Под ногами на старых досках причала хрустит песок, принесенный с пляжа. Крошечные песчинки, которые появились миллиарды лет назад, путешествовали на миллионы километров между изменяющимися континентами, проплывали по волнам мирового океана, пережили тектонические разломы, эрозию и отложение осадков, теперь хрустят под подошвами наших новеньких сандалий.
Вселенная так жестока.